Спасибо, конечно, но.
Если вам правда не нравится ваш подарок, вы можете обменять его на золото, поговорив с одним из торговцев «Пастбищ Дымного Леса».
Описание
Не каждому достается праздничный свитер.
В квитанции сказано, что вы можете обменять его на золото у любого торговца «Пастбищ Дымного Леса».
Отменить сделку будет нельзя.
Награды
Вы получите:
| Награда для скряги |
Введите эту строку в чат, чтобы узнать ваш прогресс:
/run print(C_QuestLog.IsQuestFlaggedCompleted(29382))
Руководства
Дополнительная информация
Внести вклад
Комментарий должен быть написан на русском языке — в противном случае он будет удален.
Не уверены, как правильно построить комментарий? Ознакомьтесь с нашим замечательным руководством!
Никогда не будет лишним перечитать комментарий перед публикацией и исправить ошибки.
Желаете узнать ответ на свой вопрос как можно скорее? Посетите канал #russian на нашем Discord-сервере.
Шоу «Что бы ты выбрал?» | Выпуск 1
Написать комментарий
Скриншоты, содержащие элементы интерфейса, по общему правилу, удаляются сразу. Это же относится и к скриншотам, полученным с помощью Просмотрщика моделей или окна выбора персонажа.
Чем выше качество, тем лучше!
Перед загрузкой скриншота, пожалуйста, ознакомьтесь с требованиями, предъявляемыми к скриншотам!
Пожалуйста, введите ссылку на видеоролик в поле, указанное ниже.
Wowhead Client — это небольшая программа, с помощью которой мы поддерживаем базу данных в актуальном состоянии. Пользователи Wowhead Client получают доступ к дополнительным инструментам на сайте.
Две основные цели Wowhead Client:
Он устанавливает и обновляет аддон Wowhead Looter, который собирает данные, пока вы играете!
Он загружает собранные данные на Wowhead, помогая поддерживать базу данных в актуальном состоянии!
Вы также можете использовать Wowhead Client, чтобы просматривать выученные рецепты, выполненные задания, собранные ездовые животные и спутники и полученные звания!
Источник: www.wowhead.com
Спасибо вам конечно что строили вы храмы но это не входило в основную часть программы
Эта запись опубликована также в сообществе «История в Фотографиях»
foto_history
Сегодня речь пойдёт о мегалактическо-циклопическом проекте строительства Дворца Советов на месте
варварски снесённого Храма Христа Спасителя и всего исторического центра Москвы.
Группа архитекторов изучает макет новостроек Москвы.
Февраль 1952 года.
Автор фотографии Н. Максимов.
Как мы видим на фотографии, к Западу от грандиозного сооружения нет никаких исторических зданий
Семён Слепаков: Песня про нефть
старой Москвы.
По Генплану, должны были исчезнуть целые кварталы Остоженки, Пречистенки и Старого Арбата,
а вместе с ней — памятники истории и архитектуры древней столицы.
Вместе с тем, нереализованный сталинский проект Дворца Советов заслуживает особого внимания,
т.к. по-своему, он был уникален.
Дворец Советов. Проект.
Г|роект строительства Дворца Советов пришёпся на годы становления сталинской неоклассики.
В июле 1933 года развернулась архитектурная дискуссия, в ходе которой конструктивизм был объявлен временным, отчасти полезным, но отчасти ошибочным и уже прёодолённым этапом. (Нередко в упрёк ставилась неспособность конструктивизма овладеть большой формой.)1 Намечалась новая тенденция в работе архитекторов: стремление к синтезу стилей прошлых эпох, но без «стилизаторства» и «механического копирования»2. К употреблению были рекомендованы лучшие образцы мирового наследия — искусство Возрождения, античного Рима и Древней Греции. Поточных определений дано не было. Таким образом, «сталинский ампир» (от фр. етрте — «империя» и по аналогии с ампиром) формировался не в качестве подготовленной программы, а в результате творческих поисков архитекторов в рамках общей концепции создания Большого стиля.
Своего рода отправной точкой нового витка развития советской архитектуры явился проект строительства Дворца Советов.
Идея сооружения возникла в 1922 году на I съезде Советов Союза ССР. Сергей Миронович Киров предложил построить здание, которое явилось бы «эмблемой грядущего могущества торжества коммунизма, не только у нас, но и там, на Западе»3. В связи с этим постановлением уже в 1924 году появляется идея создать на месте храма Христа Спасителя памятник Ленину, который станет «центром новой Москвы».
Один из лидеров творческого новаторского архитектурного объединения «АСНОВА» подготовил статью в «Правду», где подчёркивал, что «снос храма в Охотном ряду. предрешён»4. На тот момент предложение показалось слишком радикальным, и В. Балихину было отказано даже в публикации своей идеи. Редактор «Правды» И. И. Скворцов-Степанов вернул статью с припиской: «Боюсь, мы покажемся заслуженно смешными, если будем печатать такие декламации с планами сноса целых кварталов. и таких громад, как храм Христа. Снести-то, пожалуй, натянем силёнок. »5
Вид на Кремлёвскую набережную и Дворец Советов.
Фотомонтаж.
Циклоп на шпиле — это гигантская статуя Лукича с указующим перстом. 🙂
В направлении, который он указывал, нужно было строить коммунизьм.
Скворцов-Степанов не мог предположить, что спустя несколько лет все творческие силы страны будут подчинены исполнению сходного проекта. Для осуществления предложения Кирова было создано несколько организаций: совет строительства Дворца Советов при Президиуме ЦИК СССР, наделённый законодательной властью, исполнительный орган — управление строительством Дворца Советов (УСДС) во главе с начальником М. В. Крюковым, совещательный орган — временный технический совет (ВТС УСДС), преобразованный в постоянное архитектурно-техническое совещание в следующем составе: В. М. Михайлов, И. А. Бродский, В. А. Веснин, А. А. Вольтер, В. Г. Гельфрейх, А. М. Горький, И. Э. Грабарь, И. В. Жолтовский, Б. М. Иофан, Г. Б. Красин, Г. М. Кржижановский, М. В. Крюков, Ф. К. Лехт, А. В. Луначарский, В. Э.’Мейерхольд, К. С. Петров-Водкин, К. С. Станиславский, В. А. Щуко, А. В. Щусев, К. С. Алабян и другие. Для оценки поступавших проектов утверждалась техническая экспертная комиссия под председательством Кржижановского.
Старт проекту был дан 8 июля 1931 года, когда была объявлена программа Всесоюзного открытого конкурса на Дворец Советов.
В ней обозначили главное требование: здание должно стать выдающимся «как по своему архитектурному оформлению, так и по своему художественному месту в общем архитектурном виде Москвы»6.
Было указано и место строительства: «Для постройки намечен участок на набережной Москвы-реки в пределах между Соймоновским пер., Волхонкой пул. Ленивкой с расширением площади путём сноса б. храма Христа Спасителя, части строений по Волхонке и в пределах квартала по ул. Ленивке».
Интересно, что по сохранившимся вторым экземплярам шести протоколов заседаний ВТС УСДС, проведённых с 25 апреля по 4 июня 1931 года, указанное место рассматривалось в последнюю очередь; среди прочих участниками предлагались Ленинские годы, Охотный ряд, Варварка, Китай-город7.
На конкурс было подано 160 проектов и 112 проектных предложений, из них 24 проекта из других стран: США.— 11, Германия — 5, Франция — 3.
Основные положения работ печатались в прессе и активно обсуждались на самых различных уровнях.
В ноябре 1931 года журнал «Строительство Москвы» опубликовал выдержки выступлений рабочих завода имени Сталина. Все сходились во мнении, что «советская архитектура начнётся с-Дворца Советов». «Когда хотят сказать о Париже, то достаточно назвать Эйфелеву башню. Если изображают Америку, Нью-Йорк, то ставят памятник Свободы.
Нам нужно и в Москве поставить что-то замечательное, отличительное среди всех зданий, чтобы когда смотрели на это здание, говорили — это столица СССР»8.
Конкурс проходил в несколько этапов, по ходу которых присуждались промежуточные премии.
В итоге 10 мая 1933 года Совет строительства постановил принять за основу для дальнейшего проектирования работу Бориса Иофана, но с некоторыми изменениями и дополнениями. 18-метровая статуя «Освобождённый пролетарий», значащаяся в проекте Иофана, особым постановлением «О проекте Дворца Советов» заменялась на скульптуру Ленина величиной 50-75 метров. Таким образом, здание представляло собой уже не отдельное произведение, а постамент для фигуры вождя.
В 1934 году авторским коллективом — Иофан, С. В.Щуко и Гельфрейх — был создан эскизный проект Дворца Советов, представлявший сложную многоступенчатую композицию высотой 415 метров при общем объёме 7500 тысяч м3. Центром здания был Большой зал диаметром 140 и высотой 97 метров, рассчитанный на 20 000 человек.
В западном крыле к основному зданию примыкал Малый зал на 6000 человек.
Здание венчала статуя Ленина из высококачественной нержавеющей стали высотой 75 метров.
В документах того времени особенно часто отмечалось превосходство размеров и высоты Дворца Советов над другими архитектурными сооружениями мира.
В брошюрах, посвящённых его строительству, помещали наглядные рисунки, где статуя Ленина высится над статуей рабочего и колхозницы на Советском павильоне Парижской выставки (24,3 метра) и над статуей Свободы в Нью-Йорке (46 метров)9.
В 1939 году проектирование в основном было закончено. Был разработан технический проект, и началось строительство, превратившееся в самостоятельную отрасль. Сталелитейные заводы поставляли недавно созданную нержавеющую сталь «марки ДС», научно-исследовательские институты экспериментировали с акустикой и строительством скоростных лифтов10. Дворец Советов должен был стать центральной высотной доминантой города, на которую были бы ориентированы перспективы улиц и планировка близлежащих кварталов.
В связи с этим рядом были построены соразмерные ему новостройки: Библиотека имени Ленина, гостиница «Москва», здание американского посольства на Моховой улице. В планах значились проекты строительства здания Наркомата тяжёлой промышленности, Дома книги, Дворца техники.
Своей монументальностью Дворец Советов был обязан той идее, которую он должен был воплотить.
Сооружение задумывалось как храм новой религии. Запланированное строительство на месте уничтоженного тоновского храма Христа Спасителя ставило перед Дворцом Советов грандиозную задачу: стать памятником величия коммунистической идеи.
Тексты сталинской конституции планировалось увековечить на каменных стенах. Кроме зала заседаний Верховного Совета здесь предполагалось создать роскошно оформленный Зал героики Гражданской войны и Зал героики строительства социализма, Орденский Зал и Зал Конституции. Темами для внутреннего убранства являлись великие события — от истории освободительной борьбы Интернационала, главных этапов революционного движения в России до индустриализации страны.
Перед главным входом Дворца планировалось соорудить памятники Марксу и Энгельсу, на прилегающей площади — памятники социалистам-утопистам».
По словам А. В. Луначарского, в проекте Дворца Советов было «не возвышение к небу с молитвой, а скорее действительно штурм высот снизу»12.
Судьба проекта Дворца Советов известна: он был остановлен начавшейся Великой Отечественной войной.
Часть фундаментов пошла на сооружение противотанковых заграждений в период военных действий. Но идея постройки существовала ещё несколько лет, пока не было упразднено управление строительством Дворца Советов при Совете Министров СССР.
Позже оно переквалифицировалось в строительство других многоэтажных зданий, используя накопленный с годами опыт предыдущих разработок.
Проект Дворца Советов так и не был осуществлён. Но его влияние на архитектурное пространство того времени невозможно недооценить.
Конкурс, объявленный в 1931 году, имел колоссальный резонанс. В разработке проекта участвовали видные архитекторы со всего мира, представлявшие совершенно различные формы и стили. Символическое соседствовало с технически-функциональным. А выдвинутые требования в полной мере относились и к архитектурным методам в целом. Монументальность здания должна была демонстрировать государственную мощь и силу, идея, заложенная в нём, — отражать мифологемы своего времени.
Неосуществлённый грандиозный проект Дворца Советов стал основополагающим для развития архитектуры 1930-х годов. Ещё будут построены высотные здания в Москве, станции метрополитена, ВСХВ. Поиск Большого стиля продолжался.
1. Голосов И. О большой архитектурной форме//Архитектура СССР. 1933. № 1. С. 22-23.
2. Хмельницкий Д. С. Зодчий Сталин. М. 2007. С. 124.
3. Дворец Советов. М. 1939. С. 6.
4. Хан-Магомедов С. 0. К истории выбора места для Дворца Советов // Архитектура и строительство Москвы.
1988. № 1. С. 21.
5. Там же. С. 22.
6. Все на конкурса/Строительство Москвы. 1931. № 7. С. 8.
7. Эйгель И. К истории построения и сноса храма Христа Спасителя// Архитектура и строительство Москвы. 1988. № 7.
С. 31-32.
8. Архитектуру в рабочие массы// Строительство Москвы. 1931. № 11. С. 4.
9. Дворец Советов/ Сост. отд. техпропаганды строительства Д. С. М. 1939 г, стр. 13.
10. Шлегель К. Террор и мечта. Москва 1937. М. 2011. С. 672.
11. Дворец Советов. М.: Изд-во Всесоюзной Академии архитектуры. 1939. С. 20.
12. Эйгель И. Борис Иофан. М. 1978г, стр. 93.
Источник: ogurcova.livejournal.com
Почему в ЖКХ всё вдруг стало рваться, лопаться и гореть. Две основные темы Путина начала 2000-х: гражданское общество и ЖКХ.
Всё действительно посыпалось одновременно — или это только ощущение такое из-за концентрации новостей?
ЖКХ — это не очень интересный для медиа вопрос. Хотя он ключевой для нашей жизни. Но традиционно эта тема считалась скучной, поэтому не исключено, что на этом действительно как-то всё сфокусировалось только после вопиющих случаев, вроде прорыва канализации в Волгограде. Тогда действительно большое общественное внимание было обращено на коммунальные проблемы.
В России вообще с коммунальными сетями довольно большая проблема. Большая их часть заложена в советское время, а капитальные ремонты коммунальных сетей мало где проводились.
С другой стороны, в крупных городах идет очень активный девелопмент. Это такое достижение «жирных» нулевых и десятых, когда процесс застройки резко упростился.
Сейчас строить стало сильно проще, чем это было двадцать лет назад, это связано с ослаблением законодательства, регулирующего стройку. Например, совершенно чудовищна московская ситуация: при строительстве можно игнорировать практически любые законодательные ограничения, потому что правил землепользования и застройки, по большому счету, не существует. Точнее, они есть номинально, но на практике это не правила, а разрешения на строительство.
Там заложены все девелоперские проекты, которые планировались в 2018 году на момент принятия этих правил.
В итоге на существующие старые сети встают новые дома. И эти новые дома немаленькие. А сети когда-то строились из расчета на пятиэтажное строительство, максимум — 17-этажное. Сейчас нормой для крупных городов считаются 25 этажей.
В итоге возникают проблемы, связанные с нагрузкой на коммунальные сети. Эти сети просто не выдерживают.
Как правило, прокладка новых сетей — обязанность муниципалитета. Муниципалитет старается минимизировать усилия в этом направлении. И получается то, что получается.
А, девелопер считает: если он договорился о проекте на уровне губернатора, то все дороги ему открыты. И дальше можно не учитывать ни какие-то природные особенности, ни инфраструктурные особенности. Получается, что стратегически развитие инфраструктуры не рассматривается никак. То есть вряд ли в каком-то муниципалитете вы найдете стратегический план развития коммунальных сетей. Их попросту нет.
Закон к этому не обязывает, и это отдельная проблема.
Если посмотреть на примеры других стран, то там это регулируется на законодательном уровне, это важная составляющая стратегического планирования развития города.
Пример: Канада. Там в 2016 году была ситуация, которую все урбанисты обсуждали с выпученными глазами, настолько это казалось какой-то вестью с другой планеты. В Торонто планировался очень крупный девелоперский проект, в него должны были пойти очень большие инвестиции. Но проект отменили из-за того, что торонтовские планировщики обнаружили: в горизонте ста лет это может привести к ограничению водозабора.
И отменили хороший проект, который мог принести муниципалитету много денег.
У нас же никто не рассчитывает мощность коммунальных сетей. Отношение к ним такое, скорее как к дару природы, который всегда был и будет. Как к какому-то объекту, который нужно разве что ремонтировать. И никакого видения того, что можно было бы назвать стратегической основой развития, нет. То есть к коммунальным сетям отношение несерьезное.
Почти в каждом городе, где я бываю по работе, какие-нибудь несчастные люди рассказывают о коммунальных проблемах. Например, когда в Ленобласти строили порт в Усть-Луге, одновременно поставили огромные многоэтажные дома для будущих работников порта. А потом выяснилось, что усть-лужские очистные сооружения не выдерживают даже половину заселенных домов. Почти везде есть граждане, возмущенные коммунальными проблемами.
Подумать о том, как дальше будет местная власть организовывать водозабор, как будут развиваться очистные сооружения, электрические сети, — это не всегда получается.
В городе Ачинске, где есть ливневая канализация, с которой ничего не могут сделать местные власти, потому что она не присоединена к основной канализации. То есть ливневка вроде бы есть, но она не подключена к системе. Она была построена в советское время «на вырост», а теперь никто не знает, как ее присоединить к общей системе канализации, какие для этого необходимы телодвижения на уровне бумагооборота. Такие артефакты — совсем не редкость.
Что-то потерялось в архиве, что-то когда-то не доделали, что-то строили так же «на вырост», а в итоге — у нас целые участки коммунальных систем или ничьи, или не работают. Это распространенная ситуация.
Трубу, которая лопнула всё в том же Волгограде, эксплуатирующая организация принимала на баланс семь лет назад и должна была знать о ее состоянии. Теперь говорят, что трубу нельзя было обследовать, потому что она под землей. Но коммунальные сети вообще-то все там.
Если мы посмотрим за пределы России, то увидим, что подобные городские системы уходят «в цифру», чтобы можно было отслеживать их состояние.
Это отдельный большой проект, отдельная большая стратегическая задача — создание систем «умного города», мониторящих состояние инфраструктуры.
У этой цифровой истории, конечно, есть свое слабое место: город становится уязвим для хакерских атак, обрушить всю систему обеспечения можно с помощью ноутбука.
В Германии трубы время от времени меняют и ремонтируют по плану, известному мэрии на много лет вперед.
У советских объектов был при строительстве заложен определенный срок жизни. Например, хрущевские пятиэтажки в 1960-е годы возводились с расчетом на то, что они, в зависимости от серий, простоят 50–70 лет.
А потом всё это нужно будет разбирать и строить районы заново. С 1960-х как раз прошло 60 лет, то есть сейчас настает примерно тот момент, когда, по советскому замыслу, нужно всё переделывать.
То есть сетям, которые сейчас горят и рвутся, просто пришел вполне плановый конец.
В Волгограде губернатор ругал трубу, которая прослужила всего 50 лет.
Причем неудивительно, что катастрофа такого масштаба случилась именно в Волгограде, потому что это город, который строили практически одномоментно сразу после Великой Отечественной войны. И строили в авральном режиме, потому что ясно было, что это знаковый объект, его необходимо было открыть к заранее обозначенной дате. Жизненный цикл, заложенный при строительстве этих домов, прошел — прошел и жизненный цикл коммунальной инфраструктуры.
Если мы посмотрим выступления президента Путина начала 2000-х, то он довольно много говорил о проблемах ЖКХ. У него были в какой-то период времени две основные темы: гражданское общество и ЖКХ.
В итоге и то, и другое не работает.
Во всяком случае, ЖКХ не стало какой-то повесткой для конструктивной деятельности. Это было повесткой только для обсуждений.
Люди рассматривают городские блага как блага природные. У них нет ощущения, что состояние труб, качество воды — всё это подвластно человеку. Только самые продвинутые знают, что можно ходить в управляющую компанию, возмущаться, писать письма.
Люди терпят всякие беды с коммуналкой — и не дергаются, хотя отсутствие воды гораздо ощутимы.
Коммунальные проблемы — это какая-то повседневность, а привыкнуть можно ко всему. Какая-то вода течет — уже неплохо.
Корень проблемы в том, что людям просто неинтересно, в чем они живут.
Как только ты произносишь аббревиатуры «ЖКХ» или «ТСЖ», люди начинают зевать и уходят.
Чтобы это как-то побороть, активисты жилищного движения придумала День соседей, чтобы люди сначала встречались, ели пироги, пили чай, обнимали дом, устраивали «веселые старты», а уже потом через всё это веселье и анимацию приходили к проблемам ЖКХ. Пообщались — дальше проще самоорганизоваться вокруг проблемы, скажем, с котельной.
У нас есть регионы, где развиты практики управления коммунальным хозяйством со стороны жителей. В первую очередь, это Карелия и Бурятия, а еще Пермь и Хабаровск.
Дело нв образовании территориальных общественных самоуправлений — ТОСов. В Карелии самое интересное локальное законодательство на этот счет. И там, где люди создали ТОС, они уже в режиме диалога с администрацией довольно успешно решают коммунальные проблемы.
Сейчас есть масса домовых и дворовых чатов. Но, беда в том, что чаты не всегда переходят в организацию структур самоуправления. Чат может работать и против институционализации, потому что это удобная форма высказать недовольство.
Вроде бы ты возмутился, соседи поддержали — и хорошо. Чат — это некая базовая инфраструктура, но для того чтобы она дальше работала, необходимы какие-то усилия по организации.
Должен возникнуть какой-нибудь будущий председатель ТСЖ. И кто-то ведь должен себя представить в этой роли, а это опять-таки очень скучно.
Хороший сценарий — если в домовой или районный чат включают муниципальных депутатов.
Скажем, в микрорайоне Переделкино Ближнее вступили в чат с местным депутатом, и она может поднимать коммунальные проблемы на уровень муниципалитета.
Это хороший сценарий. Но чаще домовые чаты занимаются каким-то присмотром за общедомовым имуществом, помощью в том, чтобы ребенка отвести в школу, выяснением, кому нужен лишний миксер, и так далее.
Для выхода на самоуправление нужны люди, готовые освоить нехарактерные для российского человека компетенции.
В частности, понять, как работает законодательство,
как работают какие-то домовые системы и так далее.
И если вы посмотрите во «ВКонтакте» группу какого-нибудь нового жилого комплекса, то там хорошо видно, как у людей постепенно появляются в лексиконе новые слова. Потому что слова, которые используются для описания ЖКХ, в обычный активный лексикон у нас не входят, мы не умеем говорить о коммунальных проблемах, нас этому нигде никогда не учили. Часто мы даже не можем назвать проблему.
Мы видим, что происходит что-то, но что именно и с чем связано — этого мы описать не умеем. А тут появляются какие-то активисты, которые осваивают новый язык и потом транслируют его другим.
У нас есть федеральная целевая программа «ЖКХ и городская среда». В рамках этой программы возможны какие-то действия. Но проблема в том, что в ней со временем становится всё меньше ЖКХ — и всё больше городской среды.
В бюджете следующего года заложено двукратное увеличение расходов на комфортную городскую среду, а финансирование ЖКХ там уменьшается на два миллиарда.
Причем в муниципалитетах за эти составляющие, как правило, отвечают разные ведомства. И нередки случаи, когда возникает «комфортная городская среда», а через год ее приходится перекапывать из-за какого-нибудь ремонта лопнувшей трубы.
P.S. Поддержите канал реакций или комментарием.
Чтобы материалы в Дзене видели больше людей, очень жду от вас реакций и комментариев.
Темы, набравшие наибольшее число ваших реакций, будут чаще появляться в канале.
Пост написан на основе статьи. Ссылка здесь.
- Ключевые слова:
- ЖКХ,
- коммунальные услуги,
- инфраструктура
Источник: smart-lab.ru
В Петербурге обсудили, как возродить церковное зодчество
На круглом столе в Санкт-Петербурге эксперты обсудили основные вехи развития и роль церковного зодчества в городе.
Участники мероприятия обозначили актуальные и важные проблемы, с которыми на данный момент сталкиваются те, кто занимается строительством храмов и воссозданием практически утраченного духовного наследия.
Проведение круглого стола было организовано Фондом содействия восстановлению объектов истории и культуры в Санкт-Петербурге. В ходе обсуждения прозвучали статистические данные, которые и легли в основу дальнейшей беседы экспертов. Оказывается, что с 2000-го года в Северной столице возвращено к полноценной жизни всего девять утраченных церквей и часовен. Президент Санкт-Петербургского союза архитекторов Владимир Григорьев отметил, что согласно схеме религиозных объектов от 2015 года, разрешения на реставрационную деятельность получили 163 объекта.
Эксперт подчеркнул, что в подобных условиях довольно проблематично рассуждать о значимом воздействии церковного зодчества на архитектуру Санкт-Петербурга. По мнению Владимира Григорьева, вновь построенные храмы в спальных районах зачастую не несут в себе никакой эстетической ценности, смотрятся немного странно и даже комично на фоне современного массива жилой застройки.
Сообщается, что специалистам удалось определить целый ряд проблем, которые привели к сложившейся ситуации. Так, вице-президент Санкт-Петербургского союза архитекторов Михаил Мамошин заявил, что объекты религиозного назначения в настоящее время строятся в основном на пожертвования прихожан, либо денежные средства сторонних инвесторов, а этого недостаточно. С его мнением согласился заместитель директора Фонда СВОИК Андрей Мезилев, добавив, что решение о строительстве новой или возвращении старой святыни рождается в умах самих жертвователей, что неправильно и часто не имеет под собой объективных факторов. Ведь оно должно приниматься обязательно профессионалами, чтобы в итоге церковь появилась в правильном месте и соответствовала всем духовным, культурным и историческим критериям.
Что касается расположения церковных объектов, то чем ближе к центру Санкт-Петербурга, тем сложнее возродить утраченную архитектуру. Вся городская земля уже давно поделена в ходе приватизации, иногда даже храмы приходится отстраивать на земле, которая принадлежит частным лицам. Об этом поведал, в том числе, диакон, архитектор Роман Муравьев. В то же время объем строительных работ по воссозданию разрушенных памятников имеет колоссальные масштабы. Совокупно с 1917 года Санкт-Петербург лишился тысячи домовых и отдельно стоящих религиозных объектов.
Председатель Комиссии по архитектурно-художественным вопросам Александр Федоров объяснил, что в любом христианском городе образующей считается система храмов. В Северной столице многое из созданного оказалось разрушено, но основную структуру все-таки удалось сохранить. Помимо проблем с финансированием и преодолением законодательных препятствий, эксперт отметил еще одну проблему: конструктивное развитие социально-психологических взаимоотношений между строителями, благотворителями, православными служителями и прихожанами.
Очень остро, по его словам, стоит вопрос с высококвалифицированными кадрами. В настоящее время основы церковного зодчества заложены в образовательных программах только трех вузов — это Санкт-Петербургская государственная художественно-промышленная академия имени А. Л. Штиглица, Санкт-Петербургская Академия художеств и Санкт-Петербургский государственный архитектурно-строительный университет.
Представитель СПбГАСУ, доцент Надежда Акулова, подтвердила, что в заведении уже не первое десятилетие по данному профилю ведется подготовка необходимых специалистов «с нуля».
Руководитель архитектурной мастерской «Тектоника» Кирилл Яковлев в свою очередь отметил, что для качественного реализации проекта в рамках выделенного бюджета недостаточно быть просто специалистом в своей области, необходимо еще и очень его любить.
Эксперты заключили, что профессия архитектора на данный момент находится на стадии возрождения, а вместе с ними и само зодчество. Ведь раньше, по словам Владимира Григорьева, архитектор был третьей по важности фигурой в обществе, после руководителя государства и духовного лица. Однако с середины прошлого века, когда было принято решение отказаться от всех архитектурных изысков, эта некогда уважаемая профессия утратила свой наработанный статус.
Михаил Мамошин добавил, что на данный момент храмовую архитектуру пытаются вернуть в лоно профессии. Более того, по словам заместителя Епархиального архитектора Санкт-Петербурга Алексея Одинцова, уже создаются программы не только строительства, но также реставрации и дальнейшей эксплуатации зданий религиозного назначения. Но если в части подготовки кадров можно зафиксировать положительную динамику, то многие вопросы, связанный с градостроительством и порядком принятия решений, пока остаются на прежнем уровне.
Архитектор Санкт-Петербургской Епархии Дмитрий Борунов добавил, что если бы нормы храмового строительства были заложены в законодательстве, то и решения о строительстве очередной православной святыни принимались оперативнее, а главное, не случалось бы конфликтов с представителями градозащитного сообщества. По словам одного из них — Ярослава Кострова, — непонимание со стороны петербуржцев чаще всего возникает на территориях, где застройка уже носит довольно плотный характер, в частности, в центре Северной столицы, где чувствуется острый дефицит зеленых зон, детских площадок, а концентрация церквей и часовен зачастую выше, чем в отдаленных от центра города районах.
Кроме того, свое несогласие со строительством религиозных объектов выражают и жители спальных районов. И здесь как раз высказал свое мнение градозащитник Дмитрий Ратников. Он заявил, что, если бы проекты были более продуманными и включали в себя эстетическую ценность, конфликтов между заинтересованными сторонами было бы гораздо меньше.
В конечном итоге все собравшиеся сошлись во мнении, что в новых районах необходимо создавать единый художественно архитектурный стиль, но одновременно необходимо беречь остатки того культурного наследия, которым Санкт-Петербург уже обладает. А для этого нужны открытый и честный диалог и организованное взаимодействие всех участников процесса: от благотворителей и жителей Северной столицы до исполнителей и тех, кто принимает решения о появлении и воссоздании объектов на законодательном уровне.
Источник: nation-news.ru