Первой полуофициальной программой радикальной экономической реформы (с очень серьезными оговорками) стала знаменитая программа «500 дней». Программе не повезло в экономической и исторической литературе: в момент выхода ее либо восторженно восхваляли сторонники скорейшего слома коммунистической системы и СССР, либо столь же яростно проклинали противники. Но вдумчивого профессионального анализа ее содержания не было ни у тех, ни у других. Обращает на себя внимание и то обстоятельство, что от нее очень быстро отказались ее учредители — М. С. Горбачев и Б. Н. Ельцин.
Для выработки программы была создана рабочая группа в составе ряда известных (в роли свадебных генералов) и малоизвестных ученых, а также некоторых членов правительства Н. И. Рыжкова, устранившихся от участия в рабочей группе. Фактически работой этой группы руководил Г. А. Явлинский, назначенный заместителем Председателя Совета министров РСФСР и председателем Комиссии по экономической реформе Совета министров РСФСР — прыжок в карьере, возможный только в такое революционное время.
СПАСИТЕЛЬ ИЛИ ПРЕДАТЕЛЬ РОССИИ? | Егор Гайдар и его шоковая терапия
С учетом того, что на составление программы отводился всего один месяц, ошибки были неизбежными. Верно и то (в чем ее упрекал Л. И. Абалкин), что при ее подготовке были использованы наработки правительственных программ, в составлении которых принимали участие Е. Г. Ясин и Г. А. Явлинский.
Наиболее бросающимся в глаза и существенным отличием программы «500 дней» от других была концепция экономи- ческого Союза. В соответствии с характером поручения двух президентов авторы представили свое видение экономической части Союзного договора, в котором от прежнего Союза ничего не оставалось. При этом волей-неволей им пришлось вторгнуться в сферу большой политики. В полном противоречии с Конституцией СССР (уже привычный к этому времени правовой нигилизм) создавалось объединение по типу Европейского союза.
Свое название — «500 дней» — радикальный план получил прежде всего за заявленное намерение создать основы рыночной экономики всего лишь за 500 дней вместо пяти лет, отводимых в правительственной программе. Действительно, этот срок может вызвать оторопь. Для обсуждения и принятия тысяч законов, не говоря уже о подзаконных актах, для функционирования рыночных институтов и обучения методам их работы десятков тысяч ведущих сотрудников требуются годы. Только слабой общеэкономической образованностью и острым желанием быстрых перемен можно объяснить, что первоначально эта программа была встречена почти с восторгом значительной частью советских экономистов (я, увы, не был исключением). В лучшем случае речь могла идти об опасной игре в необратимость реформ.
Вместе с тем, более тщательное изучение текста программы позволяет усомниться в ее чрезмерном радикализме. Начну с вопроса о собственности. В ней не шла речь о быстрой «капитализации» экономики.
Впервые употреблялся термин «приватизация», но ее размеры предполагались весьма ограниченными, поскольку с самого начала авторы программы исходили из платности разгосударствления и приватизации и широкого привлечения в этот процесс трудящихся. Наиболее наглядно видна умеренность авторов в социально- экономических преобразованиях из прогнозируемого в программе изменения доли отдельных укладов в промышленности. Доля частного сектора даже к концу 20-летнего периода предполагалась в размере лишь нескольких процентов. Более значительной она намечалась лишь в таких областях сферы услуг, как торговля, общественное питание, бытовое обслуживание, а также в сельском хозяйстве и грузовом автомобильном транспорте. Правда, в приложении указывался преобладающий размер основных фондов, подлежащих приватизации, но очевидно, что имелись в виду и приватизация, и разгосударствление.
РЕФОРМЫ 90-Х: как Ельцин и Гайдар добивали Россию/ The reforms of Yeltsin and Gaidar in Russia
Другим свидетельством умеренности и частично социалистического (хотя этого слова в тексте программы не было) характера намечаемых преобразований было огромное внимание к сохранению уровня жизни и социальных гарантий для населения. Наиболее очевидное его проявление — установление к концу переходного периода минимальной заработной платы для мужчин трудоспособного возраста в размере 138 руб. в месяц при средней заработной плате в 1989 г. в 240,4 руб. К другим социальным гарантиям относились индексация доходов в соответствии с ростом потребительских цен, введение пособия по безработице, социальное вспомоществование для бедных и почему-то право на собственность и доходы от нее .
Конечная цель этих социальных гарантий — создание социально ориентированной экономики и недопущение даже в переходный период (в отличие от правительственной программы) падения уровня жизни населения. При всем благородстве поставленных социальных целей авторы явно недооценили реальное состояние советской экономики: степень ее дезорганизации, негативное влияние на социальное расслоение стремительно растущей теневой экономики, уровень внешней задолженности и т. д. Реально было лишь замедление снижения реальных доходов населения.
Оторванность авторов программы от жизни отчетливо видна в их рассуждениях о теневой экономике. Они рассматривают ее исключительно как продукт разложения дефицитной командной экономики и надеются на значительный положительный эффект от ее легализации. Ее паразитическая и грабительская сущность попросту игнорируется.
Утопичны были методы (и особенно результаты) макроэкономической стабилизации, которую планировалось достичь уже в первые 100 дней проведения реформы благодаря сокращению бюджетных расходов и кредитных вложений, малой приватизации и распродаже свободного государственного имущества. Возникающие трудности и реальное время проведения этих мероприятий не принимались во внимание. Столь же призрачны были надежды на быстрое формирование рыночных институтов. Совершенно не замечалось авторами моральное разложение советского общества в этот период.
Вместе с тем отдельные разделы программы производят хорошее впечатление. Так, глубокое понимание состояния экономики показывает раздел, посвященный структурной политике и конверсии, в котором авторы воспользовались разработками Института народнохозяйственного прогнозирования АН СССР.
В целом программа «500 дней» является зеркалом состояния значительной части советской экономической науки того времени — незрелость ее в институциональных вопросах, оценке состояния общества и умении прогнозировать экономические явления, и в то же время — понимание физического состояния экономики и сохраняющийся социальный романтизм (в лучшем смысле этого слова). Можно с уверенностью утверждать, что принятие программы быстро обнаружило бы ее утопичность, а кризис советской экономики продолжался бы примерно так же, как и без нее. В то же время это была полезная в учебном плане попытка набросать комплексную экономическую программу экономических преобразований для выявления возникающих при этом проблем.
Последующая судьба программы «500 дней» весьма показательна. Поддержанная первоначально М. С. Горбачевым и Б. Н. Ельциным, она не была осуществлена ни на союзном, ни на республиканском уровне по многим не до конца ясным причинам. Депутатов Верховного совета СССР мог испугать ее чрезмерно радикальный характер и весьма убедительная критика ее Л. И. Абалкиным18, а также фактическое упразднение многих союзных органов власти.
Более парадоксально отношение к этой программе российских властей. Она была практически без обсуждения одобрена Верховным советом РСФСР уже через несколько дней после ее опубликования (!), но безо всяких объяснений так и не проведена в жизнь и практически дезавуирована рядом мероприятий в экономической политике. Уже в октябре 1990 г. Г. А. Явлинский подал в отставку. Можно полагать, что эта программа для Б. Н. Ельцина была скорее средством политической борьбы с центром, нежели имела практическое значение. Имеются свидетельства того, что он опасался в результате ее реализации подорвать свои шансы на избрание на пост президента России в июне 1991 г.
Только после этих выборов возникла потребность в новой программе экономических реформ в России. Центром ее разработки стало Министерство экономики РСФСР, которое в июле 1991 г. возглавил Е. Ф. Сабуров. Следует иметь в виду, что по сравнению с летом 1990 г. экономическое положение СССР и России значительно ухудшилось. Основными отличиями программы Сабурова от программы «500 дней» стали: 1) упор на бесплатную приватизацию как более быструю; 2) ускоренная либерализация цен; 3) готовность допустить инфляцию; 4) введение российского рубля, что практически означало выход России из состава СССР . Очевидно, что это была еще более радикальная программа, чем «500 дней», но она даже не рассматривалась ни правительством России, ни Верховным советом РСФСР.
Выводы
Безусловно, впервые в истории СССР гласность позволила выявить весь спектр экономических концепций, существовавших в советском обществе. То, что ранее выходило только в самиздате или тамиздате ничтожными тиражами (или закамуфлировано в легальной литературе) теперь открыто распространялось по всей стране, влияя на понимание широкими кругами интеллигенции происходящих в экономике процессов и вариантов экономического развития.
Вопрос в том, насколько общество способно было квалифицированно оценить качество предлагаемых альтернатив. Это зависело от уровня экономического образования, общего интеллектуального уровня общества, интересов и общественных предпочтений его членов, состояния экономики и общественной жизни. Судя по голосованию на выборах и опросам общественного мнения, основная часть интеллигенции воспринимала экономические концепции скорее эмоционально, нежели рационально. Даже профессиональные научные работники в подавляющем большинстве были долгое время не готовы оценить качество предлагаемых программ. В этом сказывались дефекты экономического образования в СССР и длительное отсутствие гласности в экономической науке.
Низкий уровень экономических знаний был характерен и для советского руководства. Поэтому оно с большим опозданием реагировало на изменение экономического положения и было неспособно оценить относительные достоинства предлагаемых программ. На его действия влияли материальные интересы (например, выгоды спонтанной приватизации) и давление общественного мнения.
Выявились сильные и слабые стороны экономической науки. К сильным можно отнести способность реально оценить состояние экономики сторонниками всех концепций. Наиболее глубоко его оценивали в Институте народнохозяйственного прогнозирования, где давно вели соответствующие расчеты. Намного хуже обстояло дело с обоснованием предлагаемых реформ.
В целом советская экономическая наука оказалась плохо подготовлена к этой проблеме — сказались многолетние гонения на объективные исследования в области экономической теории, которые отвращали от нее наиболее талантливых членов общества. Нужно скорее удивляться не провалам в данной сфере, а появлению довольно содержательных концепций. Их авторами чаще всего были не именитые сановники от науки, а ранее малоизвестные научные работники, готовившие тексты экономических программ, даже если они и подписаны были свадебными генералами от науки (за исключением работ под руководством академика Ю. В. Яременко). Перестройка и гласность позволили намного лучше установить, кто есть кто в экономической науке. Впрочем, на этой волне также всплыли научные демагоги и «мыльные пузыри».
Однако самым большим недостатком почти всех экономических программ было игнорирование социально-нравственного состояния общества, национального менталитета (об этом упоминала только Ж. Келен). Данный фактор мог игнорироваться лишь при стабильном состоянии общества и реформах ограниченного масштаба. Здесь же речь шла чаще всего о коренных реформах. Дело, возможно, не только в «экономическом кретинизме», т. е. неспособности выйти за рамки чистой экономики, но кое-где — и в выгодности такой позиции.
Осознание взаимосвязи экономических преобразований и социального поведения населения стало происходить лишь на самом закате перестройки у отдельных российских исследователей и никак не сказалось на подготовке реформ. В 1990 г. В. В. Криворотов говорил: «Если честно отвечать, то сейчас некому строить экономику. Индустриализация, или реформы, или перестройка — назовите как угодно, предполагают того, кто все это делает. Вот этого «кто» просто нет, он отсутствует».
Развивая этот тезис, С. Б. Чернышев писал: «У нас 100 млн маргиналов. Наше общество на самом деле — общество маргиналов, они у нас составляют большинство». Говоря о рыночных реформах, он предсказывал: «После этого, во-первых, будет грандиозный бардак, во-вторых, мы при этом, в лучшем случае, продвинемся с 10-х годов XVII века до 1830-х годов. Неизбежны тяжелейшие социальные последствия». Поясняя свою мысль о незрелости советских общественных наук и самосознания советского общества, он продолжал: «Мы находимся в ситуации полного непонимания того, что же надо делать, непонимания от начала до конца. ».
В. В. Криворотов поэтому полагал, что «в этих условиях реформа возможна, только если появится так называемый просвещенный государь или реформатор. Как он появится — вопрос загадочный». Не стану обсуждать достоверность приведенных данных о количестве маргиналов — их источники не указывались и вряд ли вообще существовали, но, по крайней мере, авторами ставился вопрос о социальном фоне реформ и делался вывод о об опасности их поспешного и всеобщего проведения.
Еще более остро влияние социально-нравственного состояния советского общества на проведение реформ показывалось М. П. Казачковым. Основное внимание он уделяет коренным отличиям российского общества от западного и восточного и влиянию советского периода на его состояние. «Лак культуры на Западе слой за слоем накапливался веками и образовал довольно прочную конструкцию. Все же, чем сегодня располагает советское общество, это тоненькая пленочка, чуть схватившаяся лишь в последние десятилетия упадка режима. Ведь все, что Россия к Октябрю 1917 г. накопила в культуре, было затем безжалостно выскоблено, как при самом топорном криминальном аборте. С тех пор основная масса населения утратила последние остатки и этих традиционных крестьянских ценностей, и из народа во многом превратилась в толпу социально и культурно перемещенных лиц, а интеллигенция в ее классическом понимании просто вымерла».
Вслед за Иосифом Бродским он сравнивает общество с пирамидой, в основании которой находится национальное подсознание, из чего делает совсем нетривиальный для сторонника демократизации общества вывод, что «если действительно существенная перестройка национальной пирамиды по всей ее высоте все же каким-то образом осуществится, то результатом ее с необходимостью станет разрушение этнокультурной самобытности данного народа, то есть в той или иной степени его исчезновение».
Явный «западник» Казачков тем не менее считает, что конвергенция с Западом «принципиально невозможна. Основные свойства национального менталитета нимало не изменились, так что типологически речь, видимо, идет об очередной русской утопии. Конвергенция, осуществляемая технократами (как и в 1917 г., и вообще всегда с лучшими намерениями), — это. сооружаемая из подручного материала еще одна идеологическая морковка на линии исторического горизонта, и она обречена на неограниченное удаление по мере «приближения» к ней»-.
Справедливости ради следует отметить, что изредка указанные мысли посещали умы и высокопоставленных государственных деятелей. Так, отвечая на вопрос о том, верит ли он в перестройку, Л. И. Абалкин ответил: «Нет, пока у нас мальчишки пишут в лифтах бранные слова. Пока не появится новое поколение, в котором с детства двигателем будет стыд — народ будет падать глубже, и перестраиваться будет некому»-3. Впрочем, никаких практических выводов из этих справедливых замечаний сделано им не было.
Советское общество и государство, определяя экономическую политику в период перестройки, не могли опираться на достаточно глубокую научную ее проработку интеллектуальным сообществом, расплачиваясь таким образом за многолетние его гонения. Однако все же у сообщества оказалось немало здравых и ярких идей, в основном, у аутсайдеров. Но власть оказалась неспособной воспринять их.
Источник: studopedya.ru
Правительство Егора Гайдара. Начало радикальных рыночных реформ
Резкое изменение экономической политики всегда чревато опасностью экономического спада, особенно если проблемы накапливались десятилетиями. К концу 1991 года и руководство, и большинство граждан России ясно понимали, что необходимо срочно принять самые решительные меры для перестройки экономики, и что реформы неизбежно будут носить болезненный характер. Августовский путч и его провал окончательно разрушили веру многих (хотя, конечно, не всех) россиян в то, что коммунистическая партия способна найти выход из кризиса – веру, которая еще до путча была подорвана в результате очевидных неудач горбачевских реформ. Осенью 1991 года общественное мнение в целом поддерживало идею радикальных рыночных преобразований – приватизации жилья, государственных предприятий, разрешения свободной купли-продажи земли. Только либерализация цен, которая ударила бы по карманам жителей, не встречала поддержки (Поддержка рыночных реформ гражданами России).
После победы над путчистами авторитет Б. Ельцина в стране был чрезвычайно высок. Его курс на создание самостоятельного российского государства и рыночные реформы готовы были поддержать, в частности, большинство народных депутатов РСФСР и Верховный Совет республики. Сложились благоприятные политические условия для начала радикальных реформ, но при этом необходимо было преодолеть ряд трудностей.
Аппарат управления, полученный российским руководством в наследство от советских времен, не был адекватен масштабу задачи. В стране продолжала действовать Конституция РСФСР, принятая еще в 1978 году (с некоторыми изменениями). Некоторые автономные республики в составе России пытались воспользоваться политическим кризисом для того, чтобы расширить свою самостоятельность.
Часть из них даже заявили о намерении стать независимыми государствами (см. статью «Татарстан»). В довершение всего углубляющийся экономический кризис в условиях падения цен на нефть привел к резкому росту государственного долга. Золотовалютные запасы страны к 1991 году были практически исчерпаны, поэтому российское руководство не имело денег, необходимых для проведения реформ.
Падение производства в СССР началось еще в 1986 году и шло по нарастающей до его распада (Темпы прироста промышленного производства в СССР в 1985–90 годах). Заработная плата и другие доходы населения увеличивались за счет денежной эмиссии (выпуска денег), достигшей пика в 1991 году. Тогда было напечатано 93,4 млрд рублей – в двадцать с лишним раз больше, чем в 1986 году, когда эмиссия составила 3,9 млрд рублей. Полки магазинов стремительно пустели, а у граждан скапливались не обеспеченные товарами деньги.
Неотложный и решительный переход к рынку стал в этих условиях вопросом выживания страны, единственным способом предотвратить надвигающуюся экономическую катастрофу с непредсказуемыми последствиями. 28 октября 1991 года на V съезде народных депутатов РСФСР Б. Ельцин объявил о необходимости незамедлительных радикальных рыночных реформ (Из речи Б. Ельцина на V съезде народных депутатов РСФСР 28 октября 1991 года). Съезд поддержал президента и предоставил ему на один год чрезвычайные полномочия для проведения реформ, включая право лично возглавить правительство.
5 ноября 1991 года указом президента было сформировано правительство, вошедшее в историю как «правительство Е. Гайдара». В условиях недееспособности всех систем государственного управления и реальной угрозы голода правительство Е. Гайдара взяло курс на так называемую шоковую терапию – политику ускоренного перехода от распавшейся командно-административной системы к рыночной экономике. Оно приступило к осуществлению программы радикальных реформ, пытаясь одновременно не допустить экономической катастрофы и распада государства (Из книги Е. Гайдара «Смуты и институты. Государство и эволюция»).
Во-первых, почти все цены на товары и услуги (кроме тарифов на газ, электричество, городской транспорт и т.д.) стали свободными. Ранее все оптовые и розничные цены определялись государством, теперь они стали зависеть от рынка. Это был первый и главный шаг, который привел к резкому подорожанию товаров и услуг, но позволил «включить» рыночные механизмы функционирования экономики.
Во-вторых, предприятиям предоставлялась свобода хозяйственной деятельности: разрешалось производить то, что требовалось для рынка и наполнения прилавков, а не то, что диктовал спущенный «сверху» план.
В-третьих, началась реформа налоговой системы (например, был введен налог на добавленную стоимость), при которой определенная часть заработанных всеми предприятиями денег поступала в бюджет.
В-четвертых, была введена свобода торговли, чтобы рынок обеспечивал население продуктами и товарами.
В-пятых, началась приватизация, т.е. передача государственных предприятий в частные руки. Это позволяло, с одной стороны, пополнить бюджет, а с другой – содействовать развитию частной собственности на средства производства (см. статью «Приватизация»).
Программа рыночных реформ была поддержана Международным валютным фондом, Всемирным банком реконструкции и развития и другими международными финансовыми организациями. Это позволило получить часть необходимых кредитов и экстренную гуманитарную (т.е. бесплатную) помощь продовольствием, лекарствами и т.д. (Из книги Е. Гайдара «Смуты и институты. Государство и эволюция»).
Переход к новой экономической системе требовал жесткой бюджетной политики, поэтому правительство максимально ограничило бюджетные расходы (например, расходы на закупку вооружения были уменьшены в 7 раз). Благодаря этому оно сумело свести бюджет первого квартала 1992 года с минимальным дефицитом (2%).
Непосредственным результатом реформ был резкий рост цен. В 1992 году цены на основные продукты питания выросли в 20–30 раз (а на хлеб даже в 40 раз, поскольку при советской власти они искусственно поддерживались на крайне низком уровне). При этом зарплаты выросли в среднем в 12 раз, в основном в новом частном секторе экономики. Правительство разработало программу социальной помощи малообеспеченным семьям, но этого было недостаточно. Денежные накопления граждан, в том числе и банковские вклады, быстро обесценились.
В итоге произошло резкое падение уровня жизни большинства населения. Но радикальные реформы имели и положительный результат – на прилавках магазинов быстро стали появляться товары. Правда, стоили они теперь гораздо дороже. К концу 1992 года произошло полное насыщение потребительского рынка.
Пользуясь законом о свободе торговли и не имея возможности прожить на зарплату в условиях резкого роста цен, миллионы россиян вынуждены были заняться мелкой торговлей. Многие стали так называемыми «челноками», т.е. зарабатывали на жизнь, перевозя товары для продажи. С эпохой дефицита было покончено. В 1992 году главной проблемой для россиян стало не отсутствие продуктов и других товаров, а острая нехватка средств на их покупку.
Первые позитивные результаты реформ появились уже через несколько недель после их начала. В частности, жесткая бюджетная политика позволяла правительству удержать инфляцию. Если в январе рост цен составил 345%, то в мае он снизился до 12%.
На дальнейший ход реформ огромное влияние оказало изменение соотношения политических сил в стране. Сразу после либерализации цен выявилось отсутствие у правительства достаточной политической поддержки, необходимой для последовательного проведения нового курса (Из книги Е. Гайдара «Смуты и институты. Государство и эволюция»). Верховный Совет и Съезд народных депутатов РФ во главе с председателем Верховного Совета Русланом Хасбулатовым уже весной 1992 года начали наступление на правительство и президента.
С каждым месяцем давление возрастало. Оставшиеся без денег предприятия требовали государственной поддержки. Бюджетники, пострадавшие от взлета цен, просили хоть как-то компенсировать им потери. Генералы, обеспокоенные снижением оборонных расходов, настаивали на поддержке военно-промышленного комплекса. Все недовольные жесткой бюджетной политикой правительства обращались в Верховный Совет, рассчитывая с его помощью заставить правительство отказаться от бездефицитного бюджета, не понимая последствий такого шага.
Требования оппозиции диктовались не столько экономическими соображениями, сколько стремлением найти поддержку в обществе с помощью популистских мер. В июле 1992 года Верховный Совет принял поправки к бюджету на текущий год, резко увеличив расходы, а контролируемый Верховным Советом Центральный банк увеличил денежную эмиссию, без которой новый бюджет не мог быть выполнен. Это подстегнуло инфляцию, которая осенью 1992 года вновь возросла.
Важной составляющей рыночных реформ стала приватизация (передача в частные руки) государственной собственности (см. статью «Приватизация»). Она началась летом – осенью 1992 года. При этом была выбрана смешанная модель приватизации, когда крупнейшие предприятия оставались в государственной собственности, а большинство мелких и средних предприятий поступало в продажу. Предполагалось, что каждый гражданин должен был бесплатно получить в частную собственность равную долю общественной (в реальности – государственной) собственности. Для этого ему вручался ваучер, который он мог вложить в то или иное предприятие.
Верховный совет отстаивал концепцию именных ваучеров, которые граждане не имели права продавать, и которых, следовательно, не могли лишиться. Фактически это означало бы сохранение предприятий под властью управлявших ими директоров. Ведь если не было рынка ваучеров, то никто не мог собрать достаточное количество ваучеров, чтобы выкупить сколько-нибудь крупное предприятие и стать его владельцем. Между тем многие управлявшие предприятиями директора к 1992 году уже давно бесконтрольно распоряжались их ресурсами (например, создавали частное предприятие, которому по заниженным ценам продавали продукцию государственного предприятия). Это явление получило название «номенклатурной» (или «директорской») приватизации.
Поэтому президент Ельцин избрал другой путь. 14 августа 1992 года он подписал указ «О введении в действие системы приватизационных чеков в РФ», окончательно определивший схему ваучерной приватизации. Отныне процесс приватизации регулировался законом. Ваучеры не были именными, их можно было продавать. 1 октября 1992 года началась выдача ваучеров населению.
Каждый гражданин бесплатно получал ваучер номиналом 10 тысяч рублей, который правительство рекомендовало вложить в предприятие или инвестиционный фонд, чтобы получать проценты от прибыли. Однако большинство граждан предпочли продать ваучеры, причем ниже номинальной стоимости.
В результате непоследовательной экономической политики осенью 1992 года инфляция и спад производства продолжились. Вместе с экономическими трудностями росло общественное недовольство и усиливалось противостояние поддерживаемого президентом правительства и парламента. Их новое столкновение произошло на VII Съезде народных депутатов РФ 1–14 декабря 1992 года.
Депутаты осуждали либерализацию цен, ваучерную приватизацию и жесткую бюджетную политику. Правительство Гайдара пало. 14 декабря новым главой правительства стал один из лидеров «директорского корпуса» Виктор Черномырдин (см. статью «Виктор Черномырдин»).
Правительство Черномырдина продолжило курс на реформы. Однако, считаясь с Верховным Советом и «директорским лобби» (т.е. влиятельными директорами крупнейших предприятий), оно проводило его гораздо менее последовательно. В частности, оно отказалось от жесткой бюджетной политики, что привело к новому витку инфляции (которую удалось преодолеть лишь в 1995 году).
Главным результатом деятельности правительства Егора Гайдара стало создание новой рыночной экономики, основанной на частной собственности и свободе предпринимательства и торговли. На протяжении 1992 года заработали новые экономические механизмы. Это позволило предотвратить экономический коллапс, распад государства и гражданскую войну. Однако сопротивление реформам со стороны бывших советских элит и выражавшего их интересы Верховного Совета РФ привело к тому, что реформы оказались непоследовательными, затяжными и болезненными.
Поддержка рыночных реформ гражданами России (по данным ВЦИОМа на ноябрь 1991 года)
Вопрос: Поддерживаете Вы или не поддерживаете следующие меры российского руководства?
| Меры российского руководства | Поддерживаю | Не поддерживаю | Затрудняюсь ответить |
| Ускоренная приватизация (передача в частные руки) жилья | 64% | 17% | 19% |
| Ускоренная приватизация (передача в частные руки) государственных предприятий | 44% | 34% | 22% |
| Разрешение свободной купли и продажи земли | 54% | 30% | 16% |
| Переход к свободным рыночным ценам (либерализация цен) | 26% | 56% | 18% |
Источник: studopedia.info
Программа радикальных экономических преобразований, которая начала реализовываться с января 1992 г.
По историческим вопросам высказываются различные, часто противоречивые точки зрения. Ниже приведена одна из противоречивых точек зрения.
«Программа радикальных экономических преобразований, которая начала реализовываться с января 1992 г. при президенте Б.Н. Ельцине и правительстве Е.Т. Гайдара, имела негативные результаты».
Используя исторические знания, приведите два аргумента, которыми можно подтвердить данную точку зрения, и два аргумента, которыми можно опровергнуть ее. При изложении аргументов обязательно используйте исторические факты.
Ответ запишите в следующем виде.
Аргументы в подтверждение:
1) …
2) …
Аргументы в опровержение:
1) …
2) …
Разбор задания
Аргументы в подтверждение:
1) либерализация цен привела к галопирующей инфляции, цены подскочили не в три раза, как это было предусмотрено разработчиками реформы, а в 10-12 раз, а к концу года в 26 раз;
2) произошло резкое обнищание населения, большинство населения оказалось за чертой бедности (вследствие инфляции снизились реальные доходы, обесценились банковские денежные сбережения, которые правительство не в силах было индексировать);
3) к ваучерной приватизации большая часть населения оказалась не готова, и этим воспользовались дельцы и мошенники, перекупая у граждан ваучеры по низкой цене, создавая организации, работающие по принципу финансовых пирамид, то есть на этом этапе приватизации доступ и возможность обогащения получали зачастую нечистоплотные предприниматели;
Аргументы в опровержение:
1) в результате либерализации цен прилавки магазинов быстро заполнились исчезнувшими ранее жизненно необходимыми товарами, был преодолен тотальный дефицит;
2) произошла активизация экономической жизни, люди получили возможности для реализации предпринимательского потенциала (создавались новые предприятия, фермерские хозяйства и т.д.);
3) граждане получили возможность обменять ваучеры на акции предприятий, если они были работниками крупных предприятий, они могли выкупить акции предприятий на льготных условиях, что способствовало появлению прослойки среднего класса;
4) плановая экономика была в жесточайшем кризисе (дефицит союзного бюджета превысил 20% ВВП, стране грозил голод, были перебои в снабжении населения теплом, электроэнергией, транспортом), и перевод экономики на рыночные рельсы при всех издержках позволил стране избежать экономической катастрофы.
Источник: ioedu.ru