Программа 12 нозологий что это

Правительство расширило программу «12 нозологий»

Правительство РФ расширило список редких болезней, для лечения которых лекарства закупаются за счет федерального бюджета. В него добавили апластическую анемию неуточнённую, наследственный дефицит факторов II (фибриногена), VII (лабильного) и X (Стюарта-Прауэра).

29 марта 2020

Председатель кабмина Михаил Мишустин подписал постановление правительства, расширяющее так называемую программу «12 нозологий». Это перечень редких болезней, лекарства для лечения которых закупаются централизованно за счет федерального бюджета. Теперь он дополнен апластической анемией неуточнённой, наследственным дефицитом факторов II (фибриногена), VII (лабильного), X (Стюарта-Прауэра).

Напомним, сейчас за счет федерального бюджета закупаются лекарства для лечения 12 редких заболеваний: гемофилии, муковисцидоза, гипофизарного нанизма, болезни Гоше, злокачественных новообразований лимфоидной, кроветворной и родственных им тканей, рассеянного склероза, гемолитико-уремического синдромома, юношеского артрита с системным началом, мукополисахаридоз I, II и VI типов, а также после трансплантации органов и тканей. Помимо лекарств, закупаемых по программе «12 нозологий», пациенты с редкими заболеваниями могут рассчитывать на бесплатное лечение препаратами по программе «Перечень-24» — они закупаются за счет региональных бюджетов.

12 шагов для наркоманов. Суть каждого шага. Программа Решение

Апластическая анемия — заболевание кроветворной системы, характеризуется угнетением кроветворной функции костного мозга. Проявляется недостаточным образованием эритроцитов, лейкоцитов и тромбоцитов (пангемоцитопенией).

Наследственный дефицит факторов II (фибриногена), VII (лабильного), X (Стюарта-Прауэра) — дефицит ряда факторов свертываемости крови.

Источник: doctorpiter.ru

Утверждены дополнительные стандарты медицинской помощи по 12 нозологиям

25 января 2019 года на портале правовой информации были опубликованы новые стандарты медицинской помощи детям. Часть из них связана с расширением перечня 7-нозологий. Более подробная информация о стандартах представлена ниже.

Стандарт Приказ Минздрава Дата вступления в законную силу

Стандарт специализированной медицинской помощи детям при мукополисахаридозе II типа (ферментная заместительная терапия)	от 29.12.2018 № 950н	05.02.2019
Стандарт специализированной медицинской помощи детям при мукополисахаридозе II типа (диагностика и инициация ферментной заместительной терапии)	от 29.12.2018 № 951н	05.02.2019
Стандарт первичной медико-санитарной помощи детям при мукополисахаридозе II типа (ферментная заместительная терапия)	от 29.12.2018 № 952н	05.02.2019
Стандарт первичной медико-санитарной помощи детям при юношеском артрите с системным началом *	от 29.12.2018 № 953н	05.02.2019
Стандарт первичной медико-санитарной помощи детям при незавершенном остеогенезе (консервативное лечение)	от 29.12.2018 № 954н	05.02.2019
Стандарт первичной медико-санитарной помощи детям при дефекте в системе комплемента (консервативное лечение)	от 29.12.2018 № 955н	05.02.2019
Стандарт первичной медико-санитарной помощи детям при галактоземии	от 29.12.2018 № 956н	05.02.2019

Программа лечения наркомании в ЦЗМ. 12 шагов: 1 шаг. Центр Здоровой Молодёжи.

* С 05.02.2019 утрачивает силу стандарт первичной медико – санитарной помощи детям при юношеском артрите с системным началом (Приказ Минздрава от 09.11.2012 № 777н).

Напомним, что с 1 января 2019 года перечень 7- нозологий был расширен до 12.

К группе нозологий «присоединились» следующие редкие заболевания:

• Мукополисахаридоз I типа;
• Мукоилисахаридоз II типа;
• Мукополисахаридоз VI типа;
• Гемолитико – уремический синдром;
• Юношеский артрит с системным началом.

Финансирование лекарственного обеспечения, лиц, указанными заболеваниями, передано на уровень федерального бюджета.

Во исполнение данного акта приняты также подзаконные нормативные акты, включая Постановление Правительства РФ от 26.11.2018 № 1416 «О порядке организации обеспечения лекарственными препаратами лиц, больных гемофилией, муковисцидозом, гипофизарным нанизмом, болезнью Гоше, злокачественными новообразованиями лимфоидной, кроветворной и родственных им тканей, рассеянным склерозом, гемолитико-уремическим синдромом, юношеским артритом с системным началом, мукополисахаридозом I, II и VI типов, лиц после трансплантации органов и (или) тканей, а также о признании утратившими силу некоторых актов Правительства Российской Федерации». Согласно данному акту:

• Организация обеспечения Минздравом России лекарственными препаратами осуществляется с учетом стандартов медицинской помощи, клинических рекомендаций (протоколов лечения) и средней курсовой дозы лекарственных препаратов;
• Лечащий врач определяет количество лекарственного препарата, единовременно выписываемого пациенту, а также назначает срок для посещения врача. Отпуск лекарственных средств может быть осуществлен пациенту или его законному представителю;
• Если пациент покидает регион своего проживания не более, чем на 6 месяцев, то либо организуется назначение лекарственных препаратов на срок выезда за пределы региона проживания, либо организуется обеспечение лекарственными препаратами на соответствующий срок. Данная вилка зависит от срока годности имеющихся остатков лекарственных препаратов;
• Если же пациент покидает регион проживания на срок, превышающий 6 месяцев, то в таком случае назначение или обеспечение лекарственными средствами происходит на срок не более 1 месяца, при этом данные о пациенте «передаются» в региональный сегмент Федерального регистра того субъекта, куда въехал пациент. Слово «передаются» не зря взято в кавычки, т.к. пациент сначала исключается из регионального сегмента Федерального регистра субъекта ИЗ которого выезжает, а только потом включается в аналогичный регистр субъекта, В который въезжает пациент;
• Также ПП РФ № 1416 определяет новые Правила ведения Федерального регистра вышеозначенных категорий лиц.

Теперь о нюансах 12 – нозологий

На сегодняшний день, кроме вновь принятых, действуют следующие стандарты медицинской помощи для недавно введенных нозологий:

• Стандарт специализированной медицинской помощи детям при мукополисахаридозе VI типа (Приказ Минздрава от 09.11.2012 № 834н);
• Стандарт первичной медико – санитарной помощи детям при юношеском (ювенильном) артрите (Приказ Минздрава от 09.11.2012 № 865н);
• Стандарт специализированной медицинской помощи детям при юношеском артрите с системным началом (Приказ Минздрава от 07.11.2012 № 668н);
• Стандарт специализированной медицинской помощи детям при мукополисахаридозе II типа (Приказ Минздрава от 09.11.2012 № 791н);
• Стандарт специализированной медицинской помощи детям при мукополисахаридозах III, IV и VII типов (Приказ Минздрава от 09.11.2012 № 790н);
• Стандарт первичной медико – санитарной помощи при атипичном гемолитико — уремическом синдроме (динамическое наблюдение, лечение) (Приказ Минздрава от 29.12.2012 № 1750н).

Однако отметим некоторые особенности «существования» данных актов. Наличие стандартов МП по юношескому артриту только для детей вполне понятно, поскольку подобный диагноз взрослым не выставляется. В тоже время нельзя придерживаться подобной точки зрения в отношении мукополисахаридоза. Данным заболеванием могут страдать как дети, так и взрослое население. Однако по непонятным причинам стандарты медицинской помощи по мукополисахародизу для взрослого населения не предусмотрены и, принимая во внимание порядок обеспечения лекарственными препаратами лиц с мукополисахаридозом (с учетом стандартов МП) (ПП РФ № 1416), взрослые с таким заболеванием могут вполне остаться без лекарств.

Зеркальная ситуация с больными гемолитико – уремическим синдромом. В настоящее время стандарт МП по данному заболеванию предусмотрен только для взрослого населения (Приказ от 29.12.2012 № 1750н). Между тем гемолитико – уремический синдром свойственен больше детям, чем взрослым. Таким образом, отсутствие «недостающих» стандартов МП может свести на нет хорошую инициативу законодателей по вопросам лекарственного обеспечения больных редкими заболеваниями.

Также отметим, что до настоящего времени регулятором не принят перечень лекарственных препаратов, предназначенных для обеспечения лиц по новым нозологиям (то есть уже по 12 нозологиям). С 1 января 2019 года действует лишь перечень лекарственных препаратов, предназначенных для обеспечения лиц, больных гемофилией, муковисцидозом, гипофизарным нанизмом, болезнью Гоше, злокачественными новообразованиями лимфоидной, кроветворной и родственных им тканей, рассеянным склерозом, а также лиц после трансплантации органов и (или) тканей (утвержден Распоряжением Правительства РФ от 10.12.2018 № 2738-р).

Источник: kormed.ru

«Оптимисты». Как живут люди с орфанными заболеваниями в России?

Павлику, сыну Снежаны Митиной, было всего три года, когда ему поставили диагноз мукополисахаридоз II типа, или синдром Хантера. «Мы только открыли дверь, а врач уже говорит: „Какой прекрасный Хантер!“ — рассказывает Снежана теперь. — С первой частью я согласилась, а вот кто такой Хантер, мне тогда было неизвестно».

В детском саду мальчик был самым высоким в своей группе, читал стихи про бычка, который идет и качается. Поверить, что совсем скоро он перестанет ходить и говорить, казалось невозможным.

Но в четыре из-за гиперактивности Павлика исключат из детского сада, в шесть — из детского сада для инвалидов: перестанет усваивать программу. У него изменятся внешность и характер.

Терапии, способной корректировать часть симптомов, вместе с другими родителями Снежане придется добиваться самой. Элапразу — единственный препарат, способный помочь ее сыну, зарегистрируют в России не сразу и именно ее трудами.

Синдром Хантера — это одна из форм мукополисахаридоза, генетическое заболевание, возникающее в результате дефицита ряда ферментов, расщепляющих продукты обмена. Этот дефицит приводит к накоплению белково‑углеводных комплексов и жиров в клетках. В результате чего происходит «самоотравление» организма и поражаются органы.

В России редким, или орфанным, считается заболевание, которое встречается у 1 человека из 10 тысяч или реже. Именно из-за редкости такие болезни сложно диагностировать и лечить. Тот синдром, что у Паши, встречается у одного ребенка на 132 000 родившихся младенцев.

Сейчас Снежана помогает больным мукополисахаридозом как президент МБОО «Хантер-синдром»: рассказывает, как получить лекарство, через благотворительные фонды находит памперсы, инвалидные коляски и ортопедическую обувь.

Право выбора

Большинство редких болезней хронические. То есть неизлечимые. Почти все приводят к инвалидизации и смерти. Орфанные препараты, если терапия от конкретного недуга все-таки существует, как правило, не излечивают болезнь полностью, а лишь снимают тяжесть симптомов и приниматься должны на протяжении всей жизни.

«С первой частью я согласилась, а вот кто такой Хантер, мне тогда было неизвестно»

Лечение двадцати четырех самых тяжелых и дорогих орфанных заболеваний финансируется государством. Если диагноз входит в знаменитый список «12 нозологий», то лекарство закупают за счет федерального бюджета, если в «Перечень 24» — за препараты платят регионы. В остальных случаях пациенты получают терапию как жизненно необходимую или по инвалидности.

Известно, что крайне важно начать лечение от мукополисахаридоза как можно раньше. Павлик получил первые свои медикаменты только в восемь. Сейчас ему девятнадцать, с восемнадцати он не говорит, хотя понимает человеческую речь.

«Конечно, мне часто пишут мамы, — признается Снежана: „Мы видели вашего ребенка в интернете. Он не разговаривает и ходит в памперсах. Зачем нужна такая жизнь?“. Но у меня короткий ответ. Что вы выберете: двенадцать лет ходить на кладбище или двенадцать лет целовать сына?».

За двенадцать лет терапии Павел не пропустил ни одного приема Элапразы. Хоть препарат и стоит около миллиона (!) рублей в неделю. Благо в Москве проблем с лечением нет.

Вопрос денег

У сына Натальи Буртаевой мукополисахаридоз IV типа, заболевание схожее, но ни в списке «12 нозологий», ни в «Перечне 24» его нет.

Даниилу уже шестнадцать. Его рост 97 сантиметров. Ходит с трудом: ноги и руки деформированы, внутренние органы тоже деформированы. С пятого класса Даня учится на дому. Нервная система при этом диагнозе не страдает, дети с ним отлично осваивают школьную программу.

Но поврежденной оказывается опорно-двигательная система, страдает слух.

Препараты специальной ферментной заместительной терапии, положенной в таких случаях, существуют, но первое время были не зарегистрированы в России. Единственное лекарство, одобренное американским надзорным фармакологическим ведомством (FDA) в 2014 году, называется элосульфаза альфа — торговое название Вимизим (Vimizim).

Без Вимизима больные мукополисахаридозом IV типа умирают к двадцати годам. Когда новости о его разработке только появились в специализированных СМИ, Наталья было обрадовалась. Но стоимость его годового курса превышает 60 миллионов рублей.

Минздрав Ульяновской области ожидаемо отказался приобретать препарат. Наталья подала в суд и выиграла: первый в 2016 году, второй, когда министерство подало апелляцию, — в 2017. Ни письма в Росздравнадзор и Путину, ни сюжет на «Первом канале» не помогли: Даниил до сих пор не получает лечения.

«Мы не прячемся, — твердо сообщает Наталья корреспонденту. — Даня часто гуляет на коляске. Мы с ним ездили на море, а сегодня вообще особенный день: последний звонок. Он выйдет на сцену и получит аттестат зрелости.

Добавляет: «Он у меня обычно говорит, когда я переживаю, что люди его не примут: „Мам, ты, это, не переживай. Я привык, что на меня так смотрят“».

Более того, после школы Даниил планирует учиться дальше, признается мать, вздыхая: «Не знаю, сколько он будет жить». Врачи точно ответить на этот вопрос тоже не в силах, но очевидно, что без терапии Даня проживет недолго.

«Сделано в России»

Почему орфанные препараты стоят так дорого? Фармакологические компании разрабатывают их ради прибыли. Исследования нового лекарства стоят немало, а весьма небольшой тираж препарата призван не только возместить потраченные на него миллионы, но и «вернуться» с процентами.

Если в производстве инсулина в России заинтересованы миллионы, то «целевая аудитория» орфанных препаратов даже на такую большую страну, как наша, нередко не превышает пары десятков пациентов.

Во многих странах предусмотрена государственная поддержка исследователей, разработчиков и производителей орфанных препаратов: льготы, гранты и так далее. Но в России таких программ нет.

«Мам, ты, это, не переживай. Я привык, что на меня так смотрят»

Для того чтобы снизить издержки, власти предпочитают не субсидировать или договариваться с производителем, а искать оригинальным препаратам дешевые аналоги, дженерики. К сожалению, как убеждены некоторые эксперты, они нередко отличаются по эффективности.

Насте Катасоновой двадцать один, и она не знает, сколько раз лежала в больнице: до восьми лет — раз в год, до четырнадцати — по два раза, потом — по три, сейчас — госпитализироваться приходится чуть ли не каждый месяц.

Говорит, что в больнице ей спокойно: за твоим состоянием следят специалисты. Впрочем, и тут есть поводы для волнений. У Насти муковисцидоз, редкая болезнь легких, и недавно оригинальные антибиотики заменили отечественным дженериком.

Внешне люди с редкими заболеваниями часто не отличаются от здоровых. Однажды в школе кто-то из родителей одноклассников сказал, что девочке родственники купили инвалидность, дабы та не ходила на уроки. Одноклассники в ответ на слух объявили несчастной бойкот. Теперь она о муковисцидозе говорит открыто, чтобы не возникало кривотолков.

В ноябре Насте двадцать два. Между больницами и процедурами она профессионально фотографирует, ведет личный блог, помогает с соцсетями благотворительным организациям, занимается веганским магазином.

От побочных эффектов нового дженерика — у оригинального препарата их не было — состояние Анастасии ухудшилось. «Но не пить их нельзя, иначе — захлебнешься в мокроте», — объясняет пациентка.

«Каждое утро для меня — испытание, — рассказывает она. — Мокрота за ночь отлеживается в легких. Встаю. Но не так красиво, как в фильмах, а с кашлем. За день получается стакан густой зеленой жижи. Таблетки, ингаляция, если надо на работу, приходится просыпаться за два часа до выхода». Днем опять ингаляции. Перед сном питание: через гастростому.

Это специальную трубка, которая устанавливается в отверстие на животе и ведет прямо в желудок.

Екатерина Захарова, руководитель лаборатории наследственных болезней обмена веществ, председатель экспертного совета по редким болезням Всероссийского общества орфанных заболеваний, считает, что нужен активный диалог с разработчиками и производителями орфанных препаратов: «Необходимо выяснять, какие лекарства фармкомпании могут предложить бесплатно, какую минимальную стоимость могут установить. Кроме того, важно понять, какие препараты Россия может производить самостоятельно, чтобы обеспечить своих граждан: возможно, в рамках госзадания будет дешевле создать российское лекарство для небольшого числа пациентов».

Преступная забывчивость

Впрочем, не все орфанные препараты стоят миллионы. Вот только получить даже относительно недорогое лекарство нуждающимся в нем порой оказывается совсем не просто.

У Виктории Рыжковой редкое генетическое заболевание. Синдром Вильсона-Коновалова, или гепатоцеребральная дистрофия.

Медь при этой болезни не выводится из организма, а проблемы с нарушением ее обмена ведут к накоплению элемента в нервной системе, почечной, печеночной тканях и роговице, что оборачивается токсическим повреждением указанных органов.

Источник: spid.center

Жить дорого и счастливо

Один укол – и сконструированное на основе вируса лекарство исправляет ДНК ребенка, устраняя смертельно опасное генетическое заболевание. Фантастика? Уже нет – такой препарат для лечения спинальной мышечной атрофии в мае 2019 г. был зарегистрирован в США. Лекарство потенциально может спасти тысячи жизней, но его цена – более $2 млн, это самый дорогой препарат в мире.

Событие вызвало новую волну споров вокруг стремительно растущей стоимости инноваций в здравоохранении. Достижения науки открывают возможности, которые раньше казались невероятными. Но как найти баланс между интересами отрасли и социальным аспектом медицины? Сколько стоят человеческое здоровье и жизнь?

Лидеры инноваций

Мировой лидер по одобрению новых видов терапии – США. В 2018 г. американский регулятор – Управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарственных препаратов (FDA) одобрил 59 новых препаратов. Причем 42 из них получили одобрение в США раньше, чем в других странах, отмечает Центр по оценке и исследованиям лекарственных средств FDA, а 19 определены как «первые в своем классе», т. е. это препараты с принципиально новым механизмом действия.

На втором месте – Европейский союз. В прошлом году он одобрил 42 препарата с новым активным веществом, сообщал медицинский регулятор – Европейское агентство по лекарственным средствам (EMA). Многие из этих разработок представляют собой «значительное улучшение» в своих терапевтических областях, это в том числе препараты от редких заболеваний и передовые методы лечения, отмечает EMA.

Какие перечни есть в России

Жизненно необходимые и важнейшие лекарственные препараты (ЖНВЛП) – в стационаре закупка финансируется за счет средств ОМС, в поликлиниках – за счет средств граждан. Цены на такие лекарства регулирует государство: они не могут стоить дороже, чем зарегистрированная в Минздраве цена производителя плюс оптовые и розничные надбавки.

Препараты для медицинского применения, назначаемые по решению врачебных комиссий медицинских организаций.

Программа «12 нозологий» (бывшая «7 нозологий») обеспечивает пациентов наиболее дорогими препаратами за счет федерального бюджета.

Минимальный ассортимент лекарственных препаратов, необходимых для оказания медицинской помощи для аптек и аптечных пунктов.

Но одобрение препарата – это половина дела. Препарат мало разработать и произвести, у потребителя должна быть возможность его получить. Если лекарство, как большинство инновационных препаратов, дорогостоящее, потребитель его, как правило, сам купить не может. В этом случае производителю необходимо договариваться о компенсации стоимости лекарства – с государством (как в России или Великобритании) или страховыми компаниями (как, например, в США).

Жизнь или кошелек

По сути, переговоры сводятся к ответу на два ключевых вопроса: какие преимущества имеет инновационное лекарство по сравнению с уже существующими способами терапии и почему государство должно платить за него именно столько, сколько просит фармацевтическая компания?

В Великобритании, например, ответы на эти вопросы ищет специальная государственная организация – Национальный институт здравоохранения и совершенствования медицинской помощи (National Institute for Health and Care Excellence, NICE). Именно комиссии NICE компания, чье лекарство претендует на попадание в госзакупки, представляет свой препарат.

Для оценки используется комплексный подход, но основной параметр – год жизни с поправкой на качество (quality adjusted life year, QALY). Он учитывает не только продолжительность жизни, но и самочувствие пациента – методы лечения, обеспечивающие лучшее качество жизни, получают преимущество.

Во многих странах есть определенное экспертами значение стоимости QALY, так называемый порог готовности платить. В Великобритании он, например, установлен на уровне 20 000 фунтов ($24 400) за QALY, говорит Нурия Мусина, руководитель отдела развития и внешних коммуникаций ФГБУ «Центр экспертизы и контроля качества медицинской помощи» (ЦЭККМП) Минздрава РФ. Государство может финансировать препараты и с более высокой стоимостью QALY, но это потребует дополнительных аргументов – например, социальных или политических, объясняет она.

Компания Novartis, разработчик того самого генетического препарата для лечения спинальной мышечной атрофии за $2 млн, объясняет цену так: ее препарат нужно применить всего один раз в жизни, его стоимость сейчас примерно равна стоимости 10-летнего курса другого препарата от этого заболевания – от компании Biogen, который нужно вводить пожизненно.

Компаниям и плательщикам не всегда удается договориться о цене препарата. В 2016 г. датская Novo Nordisk перестала поставлять в Германию инсулин сверхдлительного действия деглудек, не сумев договориться о цене с Национальной ассоциацией обязательного медицинского страхования Германии (GKV-Spitzenverband). Поставки вернулись только в 2018 г., когда GKV-Spitzenverband получила от компании дополнительные данные, которые показывали дополнительную выгоду использования этого инсулина.

На российской стороне

В России тоже есть пул лекарств, оплату которых государство гарантирует: на одни выделяет деньги система обязательного медицинского страхования (ОМС), на другие – федеральный бюджет, на третьи – региональные власти. Наиболее дорогие препараты государство покупает по программе «12 высокозатратных нозологий». Она существует с 2008 г., ее основная цель – как раз централизованная закупка за счет федерального бюджета препаратов для лечения самых дорогостоящих заболеваний (нозологий).

Но новые терапии попадают в нашу страну не так стремительно. С 2008 г. программа «7 нозологий» расширялась в основном за счет выхода на рынок дженериков и биоаналогов (т. е. аналогов оригинальных препаратов), когда заканчивался патент на оригинальный препарат, рассказывает гендиректор IQVIA в России и СНГ Николай Демидов, новые молекулы для лечения все тех же заболеваний появлялись в основном в сфере рассеянного склероза и онкогематологии.

Новые препараты включались в программу лишь однажды – вместе с расширением списка финансируемых заболеваний. В 2019 г. в программу включили дополнительно пять редких (орфанных) заболеваний, и «7 нозологий» превратились в «12 нозологий» и, соответственно, расширили перечень препаратов для терапии включенных заболеваний. Но это решение носило скорее политический характер – бремя закупок препаратов для лечения орфанных заболеваний лежит на плечах бюджетов субъектов. Например, в 2017 г. законодатели Амурской области и Приморского края выступили с инициативой переложить финансирование лечения орфанных заболеваний с региональных бюджетов на федеральный, потому что регионы с финансовой нагрузкой не справляются: пациентов немного, но стоимость их лечения составляет от 30 000 до 29 млн руб. на человека в год, писал Vademecum.

В 2014 г. было принято постановление правительства, в котором указывалось, что перечень препаратов для «7 нозологий» должен пересматриваться не реже одного раза в три года. А в 2018 г. к нему добавили еще одну специальную оговорку – расширение перечня «не должно приводить к увеличению объемов бюджетных ассигнований, предусмотренных в федеральном бюджете на соответствующий финансовый год и плановый период».

Какие уж тут инновации

При формировании перечня лекарств для лечения высокозатратных нозологий правительство ориентируется скорее на доступные бюджеты, чем на фармакоэкономическую эффективность, говорит Людмила Баландина, руководитель отдела стратегического развития аналитической компании Headway.

«Организаторы здравоохранения смотрят на прямые медицинские затраты, здесь у инновационных препаратов довольно слабая позиция. Ведь, как правило, стоимость нового лечения выше стоимости текущей терапии. Но если мы учтем непрямые затраты, когда получающий инновационное лечение пациент остается работоспособным, платит налоги, создает семью и т. д., то экономический эффект будет совсем другим», – формулирует проблему доктор экономических наук, профессор кафедры организации лекарственного обеспечения и фармакоэкономики Сеченовского университета Андрей Куликов.

«Фармкомпании направляют огромные средства на разработку инновационных препаратов для лечения заболеваний или состояний, где арсенал эффективных решений врача или ограничен, или вовсе отсутствует. Парадокс в том, что часто люди готовы платить за дополнительную камеру на смартфоне, но при этом уверены, что цена прорывного препарата, в разработку которого вложено более $2 млрд и который сохраняет человека здоровым и активным членом общества, должна равняться стоимости лекарств, разработанных 20–30 лет назад. Наша общая задача – обеспечить широкую доступность инновационных препаратов в России, но при этом важно сохранить условия для непрерывного устойчивого развития технологий в здравоохранении», – комментирует директор департамента по доступу препаратов на рынок АО «Рош-Москва» Дмитрий Козлов. Тем не менее, по его словам, отвечая на существующие медицинские потребности, компания предложила снижение цен в России на инновационные препараты для лечения ингибиторной формы гемофилии А и первично-прогрессирующего рассеянного склероза в предложении об их включении в программу «12 нозологий».

Большая часть затрат бюджета на одного больного диабетом вовсе не медицинская: это потери ВВП из-за нетрудоспособности, инвалидизации и ранней смерти пациентов, выяснила в 2014 г. группа исследователей во главе с директором Национального медицинского исследовательского центра эндокринологии Иваном Дедовым. На прямые медицинские затраты лечения осложнений и сопутствующих заболеваний приходится 34,7% затрат, а стоимость самой терапии – лишь 10%.

Возврат инвестиций на каждый вложенный в вакцинопрофилактику доллар составляет $18, посчитал Глобальный альянс по вакцинам и иммунизации (GAVI). А согласно данным специалистов Центров по контролю и профилактике заболеваний США (CDC), каждый доллар, вложенный в вакцинацию против кори, дает прибыль, равную $11,9.

Есть нозологии, когда очевидно, что адекватное лечение позволяет сократить бюджет всей системы здравоохранения, резюмирует Куликов.

Источник: www.vedomosti.ru