Исследования Лакатоса в области философии науки увидели свет в начале 1970-х годов (Lakatos, 1970,1971; Лакатос, 2001а, 20016) и почти моментально были приняты на вооружение некоторыми экономистами.
В экономической литературе появились многочисленные исследования, посвященные Лакатосу, многие из них благодаря На- фплионскому симпозиуму об исследовательских программах в физике и экономической теории в 1974 году (Latsis, 1976а). Эти исследования о «Лакатосе и экономической науке» были преимущественно двух типов. Первый тип —исторический, попытка «воссоздать» какой-то конкретный эпизод из истории экономической мысли в духе Лакатоса. Второй тип —более философские работы, попытавшиеся оценить методологию научно-исследовательских программ Лакатоса как экономическую методологию и/или сравнить ее с другими философскими принципами, такими как подход Куна или фальсификационизм Поппера.
МНИП Лакатоса явно продолжала попперианскую традицию в философии науки, однако была также вдохновлена работой философски ориентированных историков науки, таких как Кун (Kuhn, 1970; Кун, 2001). Основным объектом оценки Лакатос считает «исследовательскую программу», а не научную теорию.
6.4.4. Философия науки Имре Лакатоса и Томаса Куна: два направления в постпозитивизме
Исследовательская программа — это комплекс, состоящий из твердого ядра, положительной и отрицательной эвристики, а также защитного пояса128. Твердое ядро включает в себя фундаментальные метафизические предпосылки программы; оно определяет программу, и те, кто этой программой занимается, воспринимают его элементы как неопровержимые. Участвовать в программе означает принять ее твердое ядро и следовать ему. Например, когда Вайнтрауб воспроизводит по методу Лакатоса неовальрасиан- скую исследовательскую программу, он называет твердым ядром следующие предпосылки: у акторов есть предпочтения относительно исходов их действий; акторы действуют независимо и оптимизируют при наличии ограничений.
С другой стороны, многие аспекты МНИП фундаментально противоречат фальсификационизму Поппера. Наиболее важный из них— это неуязвимость твердого ядра для эмпирической критики; неуязвимость любой части научной теории несовместима с Попперовым фальсификационистским методом смелых предположений и тщательных проверок.
Поппер понимал, что в науке бывали периоды Куновой «нормальной науки», в которые критический дух временно замолкал, но для него эти эпизоды были поводом для сожаления, а не для похвалы (Popper, 1970; Поппер, 2001). Другой источник разногласий—это вопрос о том, что важнее — подкрепление или фальсификация.
Хотя Лакатосово определение эмпирического содержания полностью соответствует теории Поппера, он не считает роль фальсификации в науке заслуживающей уважения. Для Лакатоса все теории «рождаются опровергнутыми» (Lacatos, 1970: 120-121; Лакатос, 20016: 335), и задача философии науки заключается в том, чтобы развить методологию, которая отталкивалась бы от этого факта. Прогресс у Лакатоса рождается благодаря подкреплению, а не фальсификации новых фактов. Наконец, Лакатос явно принимает историческую метаметодологию, в которой история науки помогает оценивать различные методологические предложения130. Такой подход резко отличается от подхода Поппера, который считает методологию чисто нормативным предметом и никак не использует историю науки для оценки методологий.
7.Методология научно-исследовательских пр И. Лакатоса.
Те пункты, в которых Лакатос расходится с Поппером, как раз способны обеспечить ему поддержку экономистов, поскольку именно в этих местах фальсификационизм вступает в явный конфликт с экономической практикой.
Разумеется, экономическая наука богата метафизическими «твердыми ядрами»; ученые спорят о том, какими должны быть предположения, составляющие эти ядра, но соглашаются, что такие предположения существуют и что они часто формируют альтернативные исследовательские программы. Такая философская программа, как фальсификационизм Поппера, который требует от ученых готовности в любой момент отказаться практически от любой части своей исследовательской программы, экономистам не столь удобна, как методология Лакатоса, которая не возражает против существования обширных твердых ядер. Предпочтение, которое экономисты отдают Лакатосу перед Поппером, связано еще и с тем, что они также предпочитают^метод подкрепления, а не фальсификации. Очевидно, что экономисты не практикуют фальсификационизм, и есть основания полагать, что жесткое применение его строгих стандартов уничтожило бы экономическую теорию в ее современной форме. С другой стороны, экономисты активно занимаются эмпирической деятельностью, и факты для них имеют значение, но это значение куда сложнее и тоньше, чем предполагает фальсификационизм.
Наконец, экономисты предпочитают предлагаемый Лакатосом, а не Поппером подход к вопросу о роли, которую история наук играет в подтверждении конкретных методологических предпочтений. Вообще вопрос отношений между историей науки и философией науки не разрешен и продолжает вызывать споры, но в последнее время экономисты с большим интересом стали относиться к тем методологическим предложениям, которые учитывают реальную историю их науки. Экономисты написали немало трудов, используя лакатосовские категории для реконструкции разных эпизодов из истории экономической мысли. В большинстве таких работ описывается какая-то конкретная исследовательская программа из области экономической теории (современной или не очень), в которой автор пытается определить твердое ядро, положительную и отрицательную эвристику, а также тип теоретической деятельности, происходящей в защитном поясе. Резуль- татом их обычно становится положительная или отрицательная, согласно Лакатосовой методологии, оценка «прогрессивности» описанной исследовательской программы.
Таких реконструкций существует множество, и затрагивают они самые разные темы из области истории экономической мысли.
Дать общую оценку этой лакатосианской исторической литературе очень сложно, поскольку многие из ее авторов весьма небрежно отнеслись к использованию терминологии Лакатоса. Из-за недостаточной точности в применении лакатосовских терминов экономисты породили «твердые ядра», «эвристики» и в особенности «новые факты», которые мало имеют отношения к своим лакатосов- ским аналогам, равно как и к тому, как эти термины использовались при реконструкции программ естественных наук.
В большинстве своем такие труды представляют собой ценное и занимательное чтение по истории экономической мысли, но мало помогают пролить свет на методологическую адекватность МНИП. Единственный общий вывод, который можно сделать, читая эти книги, заключается в том, что в тех исследованиях, в которых терминология соответствует Лакатосовой, «прогресс» и неразрывно связанные с ним предсказанные новые факты встречаются весьма редко. В некоторых хорошо исследованных случаях новые факты действительно бывали обнаружены16, однако эти случаи очень мало соответствуют тому, что у экономистов принято считать значительным теоретическим «прогрессом». Критерия Лакатоса для определения «теоретического прогресса» —предсказания новых фактов,—возможно, хватало для того, что экономисты считали теоретическим прогрессом в некоторых особых случаях, однако в целом он не кажется обязательным. Как сказал Лацис, «сквозь фальсификацистские очки развитие экономического анализа выглядит безнадежной затеей» (Lat- sis, 1976b: 8), но не менее безнадежно выглядит экономическая наука и с точки зрения строго лакатосовского подхода.
То обстоятельство, что эмпирический и теоретический прогресс в экономической науке происходит (и должен происходить) совсем не так, как описал Лакатос в МНИП, опять же весьма плачевно отражается на Поппере. Дело в том, что те части методологии Лакатоса, которые хуже всего подходят экономистам, — это те самые части, в которых он наиболее близко следует философии Поппера.
В определенном отношении разработки Лакатоса гораздо лучше подходят для использования в экономической науке, чем труды Поппера; поиск того, что Лакатос предлагает искать в истории экономической науки, способствовал проведению нескольких важных исторических исследований. Конечно,! эти исторические исследования привлекли внимание к метафизическому твердому ядру определенных экономических исследовательских программ и спровоцировали изыскания в области важного метафизического вопроса —отношений между эмпирической и теоретической деятельностью в экономической науке, то есть отношений между эконометрикой и экономической теорией. Однако МНИП — и это очень важно — не дает экономистам подходящей модели для принятия или отвержения теории. МНИП Лакатоса может представлять собой методологический прогресс по сравнению с фальси- фикационизмом, но она все же не дает экономистам приемлемого критерия для выбора между теориями (или прогрессивной корректировки задач). Этот факт заставляет нас по-новому взглянуть на методологию Поппера, поскольку методология Лакатоса наименее удачна именно в тех разделах, которые он позаимствовал у Поппера без особых изменений.
Источник: uchebnikfree.com
Имре Лакатос: концепция научно-исследовательских программ
Заслуга критического переосмысления и дальнейшего развития попперовских идей принадлежит его ученику Имре Лакатосу. Лакатос сохраняет приверженность историцистскому направлению в философии науки: по его мнению, всякая методологическая концепция должна быть и историографической, а оценка ее может быть дана по той рациональной реконструкции истории науки, которую она предлагает. В то же время он различает реальную историю познания с ее социально-психологическим контекстами, и ее логическую реконструкцию, используемую при анализе научного познания, которая носит у него название “внутренней истории”.
Лакатос соглашается с Поппером в том, что философское изучение науки должно сосредоточиваться прежде всего на выявлении ее рациональных оснований, определяющих, по его мнению, профессиональную деятельность ученого. Выражением этого является его “Методология фальсификационизма и закономерностей научного знания”, согласно которой реальны лишь те науки, которые позволяют изучать себя с точки зрения определенных логических требований. Это могут быть и эмпирические и теоретические науки, но они должны подчиняться целому ряду логических правил и законов, которые являются основными путями роста научного знания.
В то же время, подчеркивая связь проблем научной рациональности с методологией, он констатирует неопределенность рациональных оснований применительно к попперовской модели науки. Более того, по его мнению попытки решения проблемы обоснования знаний приводят к бесконечному регрессу оснований: основание любого знания должно иметь свое основание и т.д. В своей работе “История науки и ее рациональные реконструкции” Лакатос выделяет четыре типа методологических доктрин (одновременно – и критериев рациональности). Три первые – индуктивизм, конвенционализм, методологический фальсификационизм – признаются им неэффективными с точки зрения адекватности рациональной реконструкции науки.
Поиск оснований, которые позволяли бы с единой точки зрения изучать и объяснять познавательную деятельность ученых, логику научного исследования и исторический прогресс науки, приводит философа к четвертой доктрине – концепции научно-исследовательских программ (НИП). С ее помощью, по его мнению, возможно избежать проблемы обоснования конкретных теорий.
Концепция НИП сохраняет определенную преемственность с эпистемологией Поппера. В качестве исходной модели роста научного знания Лакатос берет мир идей, автономно развивающегося знания, в котором осуществляется “внутренняя история” познания. Однако, в то время как по Попперу, на смену одной теории приходит другая, старая теория отвергается полностью, по Лакатосу рост знания осуществляется в форме критического диалога конкурирующих исследовательских программ. Именно они, а не теории, являются фундаментальной единицей развития науки. Лакатос доказывал, что рост “зрелой” теоретической науки является почти всегда результатом смены исследовательских программ, представляющих собой непрерывно связанную последовательность теорий.
Научно-исследовательская программа является в концепции Лакатоса теоретически и логически связанным рациональным основанием, которое включает в себя совокупность наиболее важных идей, теорий, гипотез. В ней выделяются жесткое ядро – исходное основание, которое принимается конвенционально и поэтому признается неопровержимым и защитный пояс вспомогательных гипотез, выдвигаемых для обоснования самой научно-исследовательской программы, для согласования ее исходных элементов и объяснения самих познавательных действий ученых, дающий возможность учесть какие пути в науке в дальнейшем исследователь должен избегать. Кроме того, в структуру НИП включается свод методологических “исследовательских правил”: положительная и отрицательная эвристики, аномалии, контрпримеры, вспомогательные гипотезы, парадоксы и т.д. Позитивная эвристика определяет отбор проблем исследований, направления усовершенствования созданных в рамках программы теорий, адаптации теорий к контрпримерам и аномалиям; негативная – указывает нежелательные методологические приемы, а также способы перевода удара опровергающих фактов с ядра теории на защитный пояс.
Исследовательская программа реализуется в исторически развивающейся последовательности теорий, каждая из которых возникает из предыдущей путем модификации, вызванной встречей с противоречащими ей экспериментальными контрпримерами. “Твердое ядро” программы переходит от одной теории данной программы к другой, а защитный пояс, состоящий из вспомогательных гипотез, может частично разрушаться.
Главная ценность программы – ее способность пополнять знания, предсказывать новые факты. Противоречия и трудности в объяснении каких-либо явлений не влияют существенно на отношение к ней ученых (что в действительности и происходит!). Действительно, достаточно сильная в теоретическом отношении идея всегда оказывается достаточно богатой для того, чтобы ее можно было защищать.
Отсюда следует отказ от попперовской модели, в которой за выдвижением некоторой гипотезы следует ее опровержение. Ни один эксперимент не является решающим и достаточным для опровержения теории. Это позволяет понять, с одной стороны, как научные концепции преодолевают неизбежные затруднения, а с другой – существование альтернативных исследовательских программ. Лишь когда будет разрушено “твердое ядро” программы, необходимым окажется переход от старой научно-исследовательской программы к новой. Это и составляет сущность “научной революции”.
Таким образом, новаторство Лакатоса заключается в замене попперовской идеи бинарного столкновения (теория – эксперимент) идеей тернарного противостояния (конкурирующие научно-исследовательские программы – эксперимент). Главным источником развития науки является не взаимодействие теории и эмпирических данных, а конкуренция исследовательских программ в деле лучшего описания и объяснения наблюдаемых явлений и, что еще важнее, предсказания новых фактов Другим значительным достижением Лакатоса является “поворот”, хотя и достаточно своеобразный, попперовского критического рационализма к личности исследователя.
Он рассматривает научно-исследовательскую деятельность как “картину научной игры”, совершаемой по заранее принимаемым правилам. Они присутствуют в науке в качестве оценок рациональности действий ученого, демаркационного критерия для разграничения между наукой и псевдонауками, а также “кодекса научной честности” – своеобразного memento mori, избавляющего от переоценки исследователем разделяемой им теории: главную роль в нем играют скромность и сдержанность. Для ученого важно осознавать, в рамках какой научно-исследовательской программы и теории он находится. Такое осознание требует сравнения теорий и программ.
Признание НИП исходным пунктом научного исследования позволяет показать автономность и действительную познавательную роль “теоретической науки”, чего, по Лакатосу, не позволяет сделать попперовская концепция научного исследования.
На основе модели Лакатоса появляется возможность объяснить известную непрерывность в развитии научного знания, и его относительную независимость от эмпирического уровня. Непрерывный характер развития науки в рамках концепции НИП сближает последнюю с “нормальной наукой” Т. Куна, однако уместно отметить, что чисто негативный характер куновской эвристики делает непонятным развития знания в его теории. В отличие от Куна, в концепции Лакатоса сделана попытка дать объяснение роста научного знания, обращаясь к объективной логике этого процесса, а не к психологии научного сообщества. Это выразилось в формулировке им объективного критерия сравнения исследовательских программ. Последний выполнен в терминах прогрессивного и дегенеративного сдвигов проблем (первый наблюдается тогда, когда смена теорий в рамках исследовательской программы сопровождается ростом их эмпирического базиса, в противном случае имеет место второй).
Исследовательская программа прогрессирует, если ее теоретический рост предвосхищает рост эмпирический, т.е. если она с успехом предсказывает новые факты. Она регрессирует, если дает лишь запоздалые объяснения новым фактам, предсказанным конкурирующей программой либо открытым случайно. Если одна исследовательская программа прогрессивно объясняет больше, чем другая, с ней конкурирующая, то первая вытесняет вторую.
Таким образом, у Лакатоса попперовский критический рационализм утрачивает свой негативно-разрушительный характер и становится конструктивным. С позиций методологии исследовательских программ выполнение принципов критического рационализма заключается не в попытке опровержения проверяемой теоретической системы, но в создании альтернативных концепций с целью рассмотрения исследуемой проблемы с максимального числа точек зрения. “Картина научной игры, которую предлагает методология исследовательских программ, весьма отлична от подобной картины методологического фальсификационизма. Исходным пунктом здесь является не установление фальсифицируемой. гипотезы, а выдвижение исследовательской программы”. Другими словами, ядро концепции НИП образует критический конвенциализм, согласно которому оценки в науке представляют собой форму особых соглашений, основания для которых задаются, как правило, научной элитой.
Идея научно-исследовательских программ отражает попытки приблизить философско-методологическую проблематику к осмыслению глубоких изменений в характере современной науки. В то же время в концепции Лакатоса реальная структуры научного исследования заменяется методологическая концепция ученого, организуемая правилами научной игры. При этом отсутствует индуктивный переход, связывающий правила этой игры с реальностью. Следует особо отметить, что в концепции НИП из-за деятельности ученого уже явно выступает некий глобальный надличностный процесс, “метафизический принцип”. Однако сформулировать и обосновать этот принцип, в рамках принятых исходных посылок философу не удалось.
Еще более явно конвенциальные принципы выступают в работах другого последователя К. Поппера – американского философа Томаса Куна.
Понравилась статья? Добавь ее в закладку (CTRL+D) и не забудь поделиться с друзьями:
Источник: studopedia.ru
Методология научно-исследовательских программ И. Лакатоса
В своих ранних работах (из которых наиболее известная «Доказательства и опровержения») Лакатос предложил вариант логики догадок и опровержений, применив ее в качестве рациональной реконструкции развития знания в математике XVII—XIX вв. Уже в этот период он четко заявил о том, что «догматы логического позитивизма гибельны для истории и философии математики. История математики и логика математического открытия, т. е. филогенез и отнтогенез математической мысли не могут быть развиты без критицизма и окончательного отказа от формализма».
1. Основная идея концепции Лакатоса и ее цель.
2. Наука, теория, методология. Недопустимость абсолютизации и субъективизации методологии.
3. «Логика открытия» и ее четыре формулы. Односторонность априоризма и антитеоретизма.
4. Социально-культурный фон научной методологам.
5. Реальная история науки как «пробный камень» ее рациональной реконструкции.
6. Ограниченность рациональной реконструкции истории науки.
7. Научно-исследовательская программа.
8. Эффективность программы.
9. Позитивная и негативная эвристика.
10. Литература.
Реферат по философии науки
Методология научно-исследовательских программ И. Лакатоса
1. Основная идея концепции Лакатоса и ее цель.
2. Наука, теория, методология. Недопустимость абсолютизации и субъективизации методологии.
3. «Логика открытия» и ее четыре формулы. Односторонность априоризма и антитеоретизма.
4. Социально-культурный фон научной методологам.
5. Реальная история науки как «пробный камень» ее рациональной реконструкции.
6. Ограниченность рациональной реконструкции истории науки.
7. Научно-исследовательская программа.
8. Эффективность программы.
9. Позитивная и негативная эвристика.
Изучая закономерности развития научного знания, британский философ и историк науки Имре Лакатос (1922— 1974) цель своих исследований видел в логико-нормативной реконструкции процессов изменения знания и построения логики развития научных теорий на основе изучения реальной эмпирической истории науки.
В своих ранних работах (из которых наиболее известная «Доказательства и опровержения») Лакатос предложил вариант логики догадок и опровержений, применив ее в качестве рациональной реконструкции развития знания в математике XVII—XIX вв. Уже в этот период он четко заявил о том, что «догматы логического позитивизма гибельны для истории и философии математики. История математики и логика математического открытия, т. е. филогенез и отнтогенез математической мысли не могут быть развиты без критицизма и окончательного отказа от формализма».
Последнему (как сути логического позитивизма) Лакатос противопоставляет программу анализа развития содержательной математики, основанную на единстве логики доказательств и опровержений. Этот анализ и есть не что иное как логическая реконструкция реального исторического процесса научного познания. Линия анализа процессов изменения и развития знания продолжается затем философом в серии его статей и монографий, в которых изложена универсальная концепция развития науки, основанная на идее конкурирующих научно-исследовательских программ. Изложим основные моменты этой концепции.
1. Основная идея концепции Лакатоса и ее цель.
Сам Лакатос рассматривал свою концепцию как завершающий этап в развитии доктрины фальсификационизма — от наивного (догматического) к методологическому (Поппер) и далее — к утонченному методологическому фальсификационизму. Его методология рассматривает рост зрелой (развитой) науки как смену ряда непрерывно связанных теорий — притом не отдельных, а серии (совокупности) теорий, за которыми стоит исследовательская программа. Иначе говоря, сравниваются и оцениваются не просто две теории, а теории в их серии, в последовательности, определяемой реализацией исследовательской программы. «В соответствии с моей концепцией, — писал философ, — фундаментальной единицей оценки должна быть не изолированная теория или совокупность теорий, а «исследовательская программа».
Лакатос называет свой подход историческим методом оценки конкурирующих методологических концепций, оговаривая при этом, что он никогда не претендовал на то, чтобы дать исчерпывающую теорию развития науки. Предложив «нормативно- историографический» вариант методологии научно-исследовательских программ, Лакатос, по его словам, попытался «диалектически развить этот историографический метод критики».
Применяя этот свой метод, философ стремился показать (и это было его главной целью), что всякая методологическая концепция функционирует в качестве историографической (или метаисторической) теории (или исследовательской программы) и может быть подвергнута критике посредством критического рассмотрения той рациональной исторической реконструкции, которую она предлагает.
В реализации данной цели нашла свое воплощение основная идея концепции Лакатоса, которая, по его словам, «заключается в том, что моя «методология» в отличие от прежних значений этого термина лишь оценивает вполне сформировавшиеся теории (или исследовательские программы) и не намеревается предлагать никаких средств ни для выработки хороших теорий, ни даже для выбора между двумя конкурирующими программами. Мои «методологические правила» обосновывают рациональность принятия эйнштейновской теории, но они не заставляют ученых работать с исследовательской программой Эйнштейна, а не Ньютона».
Тем самым концепция Лакатоса лишь оценивает совокупность теорий (исследовательские программы) в их сформировавшемся «готовом» виде, но не сам механизм их становления и развития. Знание этого механизма «остается в тени», он не является предметом специального анализа, но и не игнорируется полностью. Основное внимание обращается на критерии оценки результатов развития научного знания, а не на сам этот процесс. При этом Лакатос подчеркивает, что «всякому историческому исследованию должна предшествовать эвристическая проработка: история науки без философии науки слепа».
2. Наука, теория, методология. Недопустимость абсолютизации и субъективизации методологии.
Понятия «метод» и «методология» — одни из ключевых в концепции Лакатоса, которые у него тесно связаны с важнейшими для его концепции понятиями науки и теории. Он также подчеркивает тесную аналогию между научными и методологическими исследовательскими программами.
Лакатос разделяет мнение Поппера о том, что ученые еще не научились быть «достаточно критичными и революционными». Одна из причин этого (конечно, не единственная) — невнимание к методологическим вопросам или даже их полное игнорирование. Однако если признавать, что высшая цель науки состоит в постижении истины, то следует отдавать себе отчет в том — какой путь ведет к истине, т. е. каковы способы, методы ее достижения. А это и есть проблемы методологии. Так, например, историк науки «должен обратить серьезное внимание на философию науки и решить, какую методологию он положит в основу создаваемой им внутренней истории науки». При этом надо иметь ввиду следующие обстоятельства:
а. Современная методологическая концепция (или «логика открытия») представляет собой просто ряд правил (может быть, даже не особенно связанных друг с другом) для оценки готовых, хорошо сформулированных теорий.
б. Методология обычно скрыта и не всегда четко ее можно выявить, т. е. ее можно осознавать или не осознавать.
в. Методология не есть чисто субъективный, случайный и произвольный феномен, она «вообще не занимается мнениями и убеждениями».
г. Правила и предписания методологии не следует абсолютизировать, преувеличивать их роль в научном исследовании, а чрезмерно строгие предписания прошлых методологических концепций надо игнорировать.
д. Всякая — даже самая верная — рациональная методология неизбежно ограничена.
3. «Логика открытия» и ее четыре формулы. Односторонность априоризма и антитеоретизма.
Лакатос выделяет четыре различных «логики открытия»: индуктивизм, конвенционализм, методологический фаль-сификационизм (Поппер), методологические научно-исследовательские программы (Лакатос). Рассмотрев особенности этих методологических концепций, он подчеркивает, что, «исследовательские программы являются величайшими научными достижениями и их можно оценивать на основе прогрессивного или регрессивного сдвига проблем; при этом научные революции состоят в том, что одна исследовательская программа (прогрессивно) вытесняет другую». Выступая против априористского и антитеоретического подходов к методологии науки, Лакатос, в частности, отмечает, что мудрость научного суда и отдельные прецеденты не могут быть точно выражены общими законами, сформулированными философом — будь то Ф. Бэкон, Р. Карнап или К. Поппер. Дело в том, что, по его мнению, наука вполне может оказаться «нарушительницей правил научной игры», установленных этими и другими философами. Поэтому, во-первых, необходима «плюралистическая система авторитетов», а, во-вторых, при выработке методологических рекомендаций (которые Лакатос отличает от методологических оценок) следует шире опираться на историю познания (философского и научного) и ее результаты.
4. Социально-культурный фон научной методологии.
Любая научная (рациональная) методология не есть замкнутое в себе самом образование, а всегда, по мнению Лакатоса, нуждается в дополнении социально-психологической, «внешней историей» — и в этом широком контексте разрабатываться и функционировать. Это, повторим, относится к любым методологическим концепциям, а потому и методология исследовательских программ должна быть дополнена «эмпирической внешней историей», т. е. внерациональными, социокультурными факторами. Их изучение — важная задача социологии познания и социальной психологии. В этой связи Лакатос указывает, что представители этих наук должны понимать фундаментальные научные идеи, ибо «социология познания часто служит удобной ширмой, за которой скрывается невежество: большинство социологов познания не понимают и даже не хотят понимать эти идеи».
5. Реальная история науки как «пробный камень» ее рациональной реконструкции.
Термин «реальная история» у Лакатоса совпадает по существу с тем, что можно выразить термином «реальная эмпирическая история науки». Последнюю он рассматривает в более широком контексте — в рамках истории как науки, которая, с его точки зрения, представляет собой теорию и реконструкцию истории как множества исторических событий и имеет оценочный характер.
Соответственно этому для Лакатоса история науки есть история «научных событий», выбранных и интерпретированных некоторым нормативным образом. Основные шаги, моменты этой интерпретации он представляет следующим образом: «(а) философия науки вырабатывает нормативную методологию, на основе которой историк реконструирует «внутреннюю историю» и тем самым дает рациональное объяснение роста объективного знания; (в) две конкурирующие методологии можно оценить с помощью нормативно интерпретированной истории; (с) любая рациональная реконструкция истории нуждается в дополнении эмпирической (социально-психологической) «внешней историей»».
Методологический анализ, проводимый в целях выявления научности той или иной исследовательской программы, распадается, по мнению Лакатоса, на следующие этапы: выдвижение рациональной реконструкции; сравнение последней с действительной (реальной, эмпирической) историей соответствующей науки; критика рациональной реконструкции за отсутствие историчности и действительной истории науки — за отсутствие рациональности.
Важное методологическое требование, которое при этом надо соблюсти, состоит в том, что «история без некоторых теоретических установок невозможна»; все истории — хотят они того или нет — имеют некоторые теоретические установки, которые и направляют определенным образом процесс реконструкции науки в рациональном ее «измерении». Однако данное «измерение» для научной деятельности и ее результатов, хотя и архиважное, но не единственное, ибо есть еще и социокультурный фон (контекст).
В этой связи Лакатос вводит понятия «внутренняя история» — сама рациональная реконструкция как таковая, и «внешняя история» — все внерациональное, где наибольший (и главный) интерес представляют именно «субъективные факторы», выпадающие из поля зрения внутренней (рациональной) истории.
Поскольку, по его мнению, наиболее важные проблемы внешней истории определяются внутренней историей, то последняя является первичной.
6. Ограниченность рациональной реконструкции истории науки.
Заслуга Лакатоса, на наш взгляд, состоит в том, что он совершенно четко осознавал то обстоятельство, что рациональная реконструкция истории науки «не может быть исчерпывающей в силу того, что люди не являются полностью рациональными существами, и даже тогда, когда они действуют рационально, они могут иметь личные теории относительно собственных рациональных действий». Разъясняя это свое утверждение он указывает, что никакая совокупность человеческих суждений не является полностью рациональной и поэтому рациональная реконструкция никогда не может совпасть с реальной историей. В силу данного обстоятельства, Лакатос отмечает, что его историографическая исследовательская программа не может и не должна объяснить всю историю науки как рациональную. Поясняя эту мысль, он напоминает, что даже выдающиеся ученые совершают ложные шаги и ошибаются в своих суждениях.
За рамками рациональных реконструкций есть еще и «океан аномалий» (субъективных, ценностных и т. п.), куда эти реконструкции погружены. Но как данные «аномалии» объяснить?
Согласно Лакатосу, это можно сделать двумя путями: либо в помощью лучшей рациональной реконструкции, либо с помощью некоторой «высшей» эмпирической теории, т. е. с помощью социокультурных факторов развития науки и их обобщающих характеристик. При этом надо иметь в виду, что «рациональность работает гораздо медленнее, чем принято думать, и к тому же может заблуждаться».
7. Научно-исследовательская программа.
«Научно-исследовательская программа» — основное понятие концепции науки Лакатоса. Она, по его мнению, является основной единицей развития и оценки научного знания. Под научно-исследовательской программой философ понимает серию сменяющих друг друга теорий, объединяемых совокупностью фундаментальных идей и методологических принципов. Любая научная теория должна оцениваться вместе со своими вспомогательными гипотезами, начальными условиями и, главное, в ряду с предшествующими ей теориями. Строго говоря, объектом методологического анализа оказывается не отдельная гипотеза или теория, а серия теорий, т. е. некоторый тип развития.
Структура программы: согласно Лакатосу, каждая научно-исследовательская программа, как совокупность определенных теорий, включает в себя: а) «жесткое ядро» — целостная система фундаментальных, частнонаучных и онтологических допущений, сохраняющаяся во во всех теориях данной программы; б) «защитный пояс», состоящий из вспомогательных гипотез и обеспечивающий сохранность «жесткого ядра» от опровержений; он может быть модифицирован, частично или полностью заменен при столкновении с контрпримерами; в) нормативные, методологические правила-регулятивы, предписывающие, какие пути наиболее перспективны для дальнейшего исследования («положительная эвристика»), а каких путей следует избегать («негативная эвристика»).
Рост зрелой науки — это смена непрерывно связанных совокупностей теорий, за которыми стоит конкретная научно-исследовательская программа — «фундаментальная единица оценки» существующих программ. А это важнейшая задача методологии, которая должна давать эти оценки на основе «диалектически развитого историографического метода критики».
Характеризуя научно-исследовательские программы, Ла-катос указывает такие их особенности: а) соперничество; б) универсальность — они могут быть применены, в частности, и к этике и к эстетике; в) предсказательная функция: каждый шаг программы должен вести к увеличению содержания, к «теоретическому сдвигу проблем»; г) основными этапами в развитии программ являются прогресс и регресс, граница этих стадий — «пункт насыщения». Новая программа должна объяснить то, что не могла старая. Смена программ и есть научная революция.
Источник: www.myunivercity.ru