Идеологичность советской философии возвращает к понятию благодати, важному для русской философии, но к благодати не божественной, а атеистической. Это благодать объективных законов развития, которые помогают человеку в его деятельности, поскольку он познает их и следует им. Философия в ее марксистско-ленинском варианте была ориентирована на познание объективных законов развития природы, общества и мышления, став, по сути своей, служанкой коммунистической идеологии.
Во второй половине XX в. в русской философии возобладала социальная направленность, но не утопическо-коммунистическая, как было в СССР в первой половине века, а критическо-коммунистическая. Вместо того чтобы писать в ленинско-сталинском духе, каким будет коммунизм, стало модно анализировать, каков на самом деле образовавшийся после революции 1917 г. «реальный коммунизм» (так и называется книга А. А. Зиновьева, р. 1922), хотя коммунизм остался заявленным в программе КПСС на 1980 г., но непостроенным. Точнее, говорить о реальном социализме, как его называли официально. Этот реальный социальный строй периода, названного застоем, подвергся в постсоветское время резкой критике (в частности, Зиновьевым в «Зияющих высотах»), хотя позже назван тем же Зиновьевым самым выдающимся периодом в истории России. Сопоставляя социально-философскую критику и ее результаты, Зиновьев ввел в оборот афоризм, часто повторяемый ныне: «Метили в коммунизм, попали в Россию».
2.26 Русская философия — часть 1 — Философия для бакалавров
A. A. Зиновьев описал законы «реального коммунизма». В условиях, когда цензура не давала возможности свободного исследования социальных явлений в традиционной философской форме, Зиновьев нашел оригинальную форму изложения. Его произведения в определенной мере возвращают нас к платоновскому диалогу, совмещенному с аристотелевским трактатом.
Значение русской философии
Русская философия стоит особняком по отношению к западной, и границей водораздела стала философия Канта. Русская философия не пошла по пути обоснования науки посредством противопоставления явления и вещи в себе. В ней сильнее сказались религиозное начало и стремление к поиску абсолютной истины.
Русскую философию можно назвать преимущественно религиозно-социальной. Н. О. Лосский отмечал, что русской философии
присуще острое чувство реальности и интуитивизм в гносеологии. Другая черта — это стремление к целостности познания и поведения человека, основанной на единстве рационального мышления, чувственного опыта, эстетического вкуса, религиозных и нравственных представлений и мистической интуиции. Все это указывает на синтетический характер русской философии, которая помимо отмеченных имеет еще один аспект, связанный с промежуточным положением России между европейскими и восточными цивилизациями, — синтез западных и восточных представлений.
Русская мысль разрабатывала фундаментальные философские темы и в то же время внесла в философию свою специфику, вытекающую из особенностей национального характера. На шкале «интуиция — рационализация» русская философия, как и подобает религиозной философии, будет ближе к левой части. Без русской философии невозможна философия как целостное постижение мира, поскольку ей присуща в качестве основной синтетическая функция. Этим путем синтеза определяется и ее будущее.
РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ | коротко о главном
Контрольные вопросы
1. Каковы особенности русской философии?
2. Как соотносится «Слово о Законе и Благодати» митрополита Ила-
риона с «Государством и революцией» В. И. Ленина?
3. Какие этапы развития прошла русская идея?
4. Каковы перспективы дальнейшего развития русской идеи?
5. Каковы основные черты программы развития русской философии
И. В. Киреевского?
6. Каковы главные особенности философии В. С. Соловьева?
7. Каковы главные особенности философии H. A. Бердяева?
8. Каковы основные направления развития советской философии?
9. В чем значение русской философии?
10. Каких современных русских философов вы знаете?
Рекомендуемая литература
Бердяев H. A. Русская идея: В 2 т. — М., 1994.
Зеньковский В. В. История русской философии: В 2 т. — М., 1991.
Киреевский И. В. Избранные статьи. — М., 1984.
Лососий Н. О. История русской философии. — М., 1991.
Русская идея / Сост. М. А. Маслин. — М., 1992.
Соловьев В. С. Сочинения: В 2 т. — М., 1988.
ЧАСТЬ II
ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ И ЗАКОНОМЕРНОСТИ РАЗВИТИЯ ФИЛОСОФИИ
Подводя главный итог философии к началу III тысячелетия — тому, что сделано за почти 2500 лет ее истории и почти столько же ее предыстории, — попытаемся выделить и сформулировать в этой главе закономерности, присущие «скелету» философии, — иными словами, закономерности развития систем философии. Конечно, в любой период истории философии можно найти самые различные направления исследований. Но одни из них преобладают, другие располагаются на втором плане, что и позволяет установить закономерности. Каковы они?
Существует ли преемственность философских проблем? Мы видим, что некоторые темы, характерные, например, для античной философии, перешли после знакомства с нею в философию современную. Были ли они внутренне присущи западной философии или являлись следствием давления античной культуры? Другими словами, что более справедливо: гегелевское представление о поступательном саморазвитии философской мысли или шпенг-леровское мнение об автономности философских взглядов каждой культуры?
У каждой культуры, по Шпенглеру, свой цикл от подъема до упадка, причем в последний, цивилизационный период философия преимущественно этическая и в высшей мере систематизирована и логицирована. «Вечных вопросов нет, есть только вопросы, почувствованные и выдвинутые из бытия исторически-индивидуального человечества, из бытия какой-нибудь отдельной культуры. У каждой эпохи имеется своя тема, обладающая значением только для нее, и ни для какой другой. Не ошибиться в выборе темы — вот признак прирожденного философа» 1 .
Можно согласиться со Шпенглером, что каждая эпоха и культура имеют свой дух (мы говорим: эпоха Возрождения, эпоха Просвещения), но под своеобразием эпохи можно обнаружить преломление некоторых извечных структур. Выявить эти постоян-
1 Шпенглер О. Закат Европы. – М.; СПб., 1923, с. 392-393.
ные структуры, непреходящий перечень вопросов к бытию, и есть задача историка философии.
Одной из таких постоянных проблем истории философии был поиск первоначала, принципа развития и движущих сил бытия. Двумя главными направлениями в развитии философии признавались материализм и идеализм в зависимости от того, что признавалось первичным — материя или идея.
Помимо дилеммы идеализма и материализма, существует дилемма рационализма и эмпиризма, которая проходит через всю историю философии — от элеатов к Декарту, от Гераклита к Лок-ку и Юму. Великие системы Платона и Канта вносили ясность и на время закрывали остроту противоречий, но затем борьба возобновлялась с новой силой под воздействием научных достижений и прогресса философии самого по себе.
Источник: megalektsii.ru
Философские идеи И. В. Киреевского о западноевропейском рационализме и русской православной цельности Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»
КАТОЛИЦИЗМ / РАЦИОНАЛЬНОСТЬ / ПРАВОСЛАВИЕ / РУССКАЯ ФИЛОСОФИЯ ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЫ / СОБОРНОСТЬ / ХРИСТИАНСТВО / ЦЕЛЬНОСТЬ / CATHOLICISM / CHRISTIANITY / COLLEGIALITY / HISTORY AND CULTURE / INTEGRITY / ORTHODOXY / RATIONALITY / RUSSIAN PHILOSOPHY
Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — Калугин Алексей Сергеевич, Терехова Грета Леоновна
Акцентировано внимание на философии И.В. Киреевского, ее чрезвычайной актуальности. Рассмотрена проблема выбора пути развития России, которая является одной из центральных проблем русской философии истории и культуры , а также идея цельности в воззрениях И.В. Киреевского.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Похожие темы научных работ по философии, этике, религиоведению , автор научной работы — Калугин Алексей Сергеевич, Терехова Грета Леоновна
Россия и Запад в философии И. В. Киреевского (к 200-летию со дня рождения)
И. В. Киреевский о характере христианского просвещения. Философско-педагогический контекст
Идея целостности в мировоззрении славянофилов
Об одной из причин разногласий западников и славянофилов
Образ России в учении славянофилов
i Не можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Der Artikel lenkt die Aufmerksamkeit auf die Philosophie von I.W. Kirejewskij und ihre Aktualität. Es ist das Problem der Auswahl der Wege der Entwicklung des Russlands, das eines der Hauptproblem der russischen Philosophie der Historie und der Kultur ist, betrachtet, und auch die Idee der Ganzheit in den Ansichten von I.W. Kirejewskij.Larticle prête lattention à la philosophie de I.V. Kirievski, son actualité extraordinaire.
Est examiné le problème du choix de la voie du développement de la Russie qui est un des problèmes centraux de la philosophie russe de lhistoire et de la culture ainsi que lidée de lintégrité dans la conception de I.V. Kirievski.This paper focuses on the philosophy of I.V. Kireyevsky and its extreme relevance. The problem of selecting the path for Russia, which is one of the central problems of Russian philosophy history and culture , as well as the idea of integrity in the views of Igor Kireyevsky are considered.
Текст научной работы на тему «Философские идеи И. В. Киреевского о западноевропейском рационализме и русской православной цельности»
ФИЛОСОФСКИЕ ИДЕИ И.В. КИРЕЕВСКОГО О ЗАПАДНОЕВРОПЕЙСКОМ РАЦИОНАЛИЗМЕ И РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ЦЕЛЬНОСТИ
А.С. Калугин, Г.Л. Терехова
Представлена членом редколлегии профессором В.И. Коноваловым
Ключевые слова и фразы: католицизм; рациональность; православие; русская философия истории и культуры; соборность; христианство; цельность.
Аннотация: Акцентировано внимание на философии И.В. Киреевского, ее чрезвычайной актуальности. Рассмотрена проблема выбора пути развития России, которая является одной из центральных проблем русской философии истории и культуры, а также идея цельности в воззрениях И.В. Киреевского.
Современные тенденции развития мировой культуры во многом определяются теми процессами, которые складывались в истории под воздействием некоторых идей, учений, взглядов. При внимательном рассмотрении многообразие взглядов и учений можно свести к конкретным основным тенденциям: языческой, западноевропейской рационалистической, мусульманской и православной.
Россия сегодня представляет собой некий конгломерат воззрений, воздействующих на духовные процессы и имеющих соответствующее продолжение в политике и экономике. Определяющим, к сожалению, становится западноевропейский рационалистический подход ко всему. К тому же это осложняется своими собственными исторически сложившимися национальными пороками. Поэтому очень болезненной представляется проблема, поднятая еще нашими отечественными мыслителями, западниками и славянофилами. Это проблема, связанная с выбором идеологических ориентиров развития нашего отечества и, соответственно, реализация этих ориентиров в нашей социальной и личной жизни.
Россия, принявшая православие, во время правления св. кн. Владимира прошла внешнюю христианизацию и одновременно внутреннее соборное объединение народа. Появился новый идеал, который привел к союзному согласованию церкви и государства (собственно, к возникновению государства), духа и плоти, неба и земли, совершенного и несовершенного, в конечном итоге, к внутреннему радикальному изменению народа и обновлению его социальной жизни. Опираясь на церковную мудрость, св. кн. Владимир ввел в жизнь евангельские нормы ненасильственными методами: он привел народ к ним через христианскую любовь.
Во время правления Петра I вековые устои подрываются, навязывается западноевропейский образ жизни, появляется альтернатива православному пути, что приводит к обособленности светского общества от народа. Господствующее
направление умов в конце ХУШ века принимает разрушительный характер. Появляются стремления, разрушающие основы человеческого бытия, преемственность. Исключительный рационализм в науке приводит к неверию, к грубому материализму в философии.
Являясь порождением преобразований Петра, XIX век становится веком борьбы идеологической, борьбы западничества и славянофильства, борьбы, которая привела к разъединению русского народа.
Эта тяжелейшая тема, связанная с выбором пути развития, не является плодом чистого умозрения. Она отражается на жизни народа, на жизни каждой личности, ее духовности или забвения последней. Тема эта была основной для мыслящей интеллигенции XIX века. В процессе решения этой проблемы проходило становление И.В.
Киреевского — замечательного русского мыслителя, явившегося родоначальником теперь известного нам славянофильства. Западник, «русский европеец» А.И. Герцен своей жизнью пытался разрешить эту проблему: он жил в Европе, общался с лидерами общественного движения, готовил социальную революцию во Франции.
К сожалению, большинство современной молодежи не знают об идеях и практике цельности и соборности, разработанных И. Киреевским и А. Хомяковым, не знают о большой любви Герцена к России, о пути его тяжелейших духовных исканий и их последствиях. Но они наслышаны о таких мыслителях, как Ницше и Фрейд, не оставивших человечеству знаний о духовной жизни и ее законах.
Можно заметить, что в начале своего творческого пути, которое отразилось в выпущенном им журнале «Европеец», И.В. Киреевский был убежденным защитником реформы Петра. Получив образование в Европе, он утверждает, что поиски национального не приводят к образованию. А начинающий образовываться связывает свою жизнь с жизнью Европы. Здесь он еще собственно не был славянофилом.
Впоследствии он обращает свой взор к русской жизни, ее опытам, опираясь на который, русский народ должен научиться мыслить и судить. Справедлива мысль Киреевского о невозможности истребить в России память о том, что она получила от Запада в течение двухсот лет и невозможности уничтожить тысячелетие русского православия от влияния европейского. В статье «В ответ А.С. Хомякову» Киреевский пишет: «. сколько бы мы не желали возвращения русского или введения западного быта, но ни того ни другого исключительно ожидать не можем, а поневоле должны полагать что-то третье, долженствующее возникнуть из взаимной борьбы двух враждующих начал» [1, с. 132].
Киреевский выделяет в европейской образованности три элемента, которые стали ее основанием: римское христианство, мир необразованных варваров, разрушивших Римскую империю, и классический мир древнего язычества.
Философ справедливо отмечает, что этот «классический мир древнего язычества, не доставшийся в наследие России, в сущности своей представляет торжество формального разума, на себе самом основанного, выше себя и вне себя ничего не признающего и являющегося в двух свойственных ему видах — в виде формальной отвлеченности и отвлеченной чувственности» [1, с. 132-133].
Вследствие недостаточного влияния античного просвещения на отечественную культуру мы имеем массу преимуществ и одновременно — недостаточность развития. В ранних работах философ противопоставляет греческую и римскую линии образованности. Именно римское просвещение, а не греческое, было передано германцам и унаследовано Западом. В римской образованности процветал культ насилия, завоевания, государства и сочетался он с полным обесцениванием человеческой жизни. Риму принадлежало материальное господство над миром, а
образованность греческая, представляющая собой умственное господство, почти не проникала в Европу до покорения Константинополя. Только после XV века Европа познакомилась с греческим наследием, но уже не смогла изменить свой образ жизни и склад ума.
В своей последней статье «О необходимости и возможности новых начал для философии» Киреевский отмечает особое родство ума западного человека с учением Аристотеля. Система последнего разорвала цельность сознания и внутренних убеждений человека и отделила их от нравственного и эстетического смысла.
Плоды этого рационализма мы видим уже в Европе XIV века; сегодня он развился до своей крайности и в нашей стране. В трактовке Аристотеля логическое, холодное единство есть символ полноты и удовлетворенности мира.
Мир, по его мнению, никогда не был и не будет лучше, потому что он никогда не начинался, не изменялся и не кончался, но, будучи прекрасным, будет изменяться и уничтожаться лишь в частях своих. В такой системе, где внешняя реальность есть воплощение «голого», холодного единства, высшей разумности, не может быть Бога. Вследствие этого мы получаем оправдание любой своей деятельности, как внешней, так и внутренней. Человек здесь «умная материя», которая повинуется силе земных двигателей — выгоде и страху [3, с. 308].
Противопоставляя западному холодному рационализму живое единство, католицизму — православие, Киреевский пишет о том, что христиане на Западе беззаконно поддались влиянию классического мира. Римская церковь, уклонившись от апостольской (впоследствии православной), отличалась именно торжеством рационализма над внутренним духовным разумом.
Для Киреевского, как и для каждого православного человека, идеалом является соборность, которая в его философии выражается в таких понятиях как «церковь», «живое единство», «первозданная неделимость», «первобытная целостность». Церковь — живой, деятельный организм, состоящий из множества членов, связанных союзом содружества и любви, активно совершающих свое спасение при содействии благодати.
Только в православии «созидание каждой личности созидает всех и жизнью всех дышит каждая» [3, с. 278]. В католицизме остается для человека наружное, мертвое единство без свободы. В протестантизме — лишь «внешняя» свобода, но без единства. И католицизм, и протестантизм страдают одним неизбывным недостатком — искажением идеи личности, ее свободы.
От невежества разума, от папского властолюбия произошел отрыв западного христианства от единства церкви. Самый тяжкий грех католичества Киреевский видит в посягательстве человеческого разума на область мистических первооснов веры, на область «божественного откровения». Чистота православия заключается в том, что пределы между божественным и человеческим не переступаются ни наукой, ни учением церкви. Границы между божественным откровением и человеческим мышлением незыблемы.
Разделение христианства, по мнению Киреевского, есть зло. Но философ отмечает в этом разделении и положительные моменты: «. с высшей точки зрения, и оно не лишено глубокого значения. План воспитания требовал противопоставить им народ, который более всего ценил бы Христа. Западные вероисповедания. составляют воспитательные ступени к уяснению несравненного сокровища вселенского православия, для которого они вместе с тем служат часто возбуждающими жизнедеятельность мотивами. Сами православные тогда только начинали пожинать и ценить православие, когда они знакомились с западными вероисповеданиями» [4, с. 112].
С точки зрения Киреевского, последними выражениями западноевропейской образованности являются раздвоенность и рассудочность. Образованность же древнерусская, берущая свое начало в византийской культуре, утверждает цель-
ность и разумность. В работе «Критика и эстетика» философ пишет: «.там схоластические и юридические университеты — в древней России молитвенные монастыри. ; там рассудочное и школьное изучение высших истин — здесь стремление к их живому и цельному познаванию; там взаимное прорастание образованности языческой и христианской — здесь постоянное стремление к очищению истины.» [2, с. 289].
На наш взгляд, более последовательным рассмотрение процесса христианизации Руси было у А. Хомякова. Он стал первым критиком И. Киреевского. В работе «По поводу статьи И.В.
Киреевского “О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России”» он справедливо заметил, что обращение к христианству на Руси, хотя и произошло, но было неясно осознано, потому что традиции и обычаи языческих времен были сильны, они сохранялись под христианским именем. Возникшее на Руси двоеверие стало системой воззрений, в которой переплелись язычество, архаические верования и обычаи, византийское православие.
Они не просто сосуществовали, но, пересекаясь, взаимодействовали. Причину неясного сознания нашими предками христианства А. Хомяков видел в отсутствии или неопределенности логического знания, которое является внутренним руководителем, укрепляющим волю. Именно это приводит русских к слепоте, шаткости, непоследовательности, одичанию, искажениям [5, с. 242]. Киреевский и сам признавал в ранней статье «Девятнадцатый век» недостаточность нашего логического и практического начала, что, на его взгляд, приводит к недостатку зрелой образованности в Древней Руси, к недостатку единодушия, но христианская религия все равно была в ней чище и святее.
Решение конкретно-исторических задач своего отечества Киреевский связывал с проблемой выбора всем человечеством пути между двумя возможными «дорогами»: к Апокалипсису или же к построению Царства Божия. В то же время он понимал, что объединение всего человечества в духовное целое возможно только через взаимообогащающий диалог культур.
Каков же диалог западноевропейской и русской культур сегодня? Как видим, вследствие той самой непоследовательности, о которой писал мыслитель, основная тенденция развития нашей культуры направлена на копирование идей Запада, да и то не в самом лучшем ее виде. Каковы последствия обращения к западному образу жизни?
Совершенно размыто национальное самосознание у многих людей, особенно у молодежи, утеряны нравственные идеалы. Основной причиной демографической, социальной и экономической деградации является духовное вырождение России. То, к чему веками относились с презрением, сейчас выдается за утонченный вкус и изысканные манеры элиты.
Разваливается семья, о которой даже в советское время заботились, говоря, что она — основная ячейка общества. Что было пороком для дореволюционного и советского человека, стало нравами. Извращенное бесстыдство прилюдно провозглашается нормой. Средства массовой информации заботятся только о том, чтобы заработать как можно больше денег.
Чего стоят их рекламные ролики, предлагающие брать от жизни все, вырастить новое поколение пепси-колы и не дающие тебе «засохнуть». Возвращаясь к славянофилам, вспомним, что говорили эти прекрасные интеллигентные люди, любящие и верящие в Россию.
Путь европейского просвещения, основанный на рациональности, и магометанского востока воспринимается Киреевским как греховный. Достаточно вспомнить историю, в которой католическая Европа и мусульманский Восток разграбили православную Византию. И одни из ее разграбленных осколков создали свою цивилизацию, другие переселились на ее земли, ощущая себя хозяевами. Только Россия взяла самое прекрасное в Византии — православие, которое долгие годы
освещало наш путь. Россия же, с точки зрения И. Киреевского, — хранительница подлинной веры, тогда как Западу — носителю просвещения рационального, научного, веры не хватает. Католичество стало основой западной культуры, православие — основой русского просвещения, поэтому, считал в свое время Киреевский, именно Россия должна играть ключевую роль в процессе преображения мира.
Сегодня мы вправе спросить себя: современная Россия, имеющая за плечами опыт революции, гражданской войны, двух мировых войн, последствий богоборческой власти и современного безудержного стремления к накопительству сможет ли она выполнить ту миссию, которая ей была предначертана?
Уместно здесь ответить словами Киреевского — православного мыслителя, приверженца славянского пути развития России, призывающего нас в письме к А. Кошелеву в 1827 г. к содействию просвещения народа: «.не есть ли это высочайшее благодеяние, которое можно ему сделать?» [2, с. 335]. Сам Киреевский считал, что обязан действовать для блага своего отечества, чему он остался верен до конца жизни.
1. Киреевский, И.В. В ответ А.С. Хомякову / И.В. Киреевский // Русская идея : сб. произведений рус. мыслителей / сост. Е.А.
Васильев ; предисл. А.В. Гулыги. -М., 2004. — С. 130-142.
2. Киреевский, И.В. Критика и эстетика / И.В. Киреевский. — М. : Искусство, 1979. — 440 с.
3. Киреевский, И.В. Полное собрание сочинений. В 2 т. Т. 1 / И.В. Киреевский ; под ред. М. Гершензона. — М. : Типография Императ. моск. ун-та, 1911. -294 с.
4. Лопухин, А.П. Промысел Божий в истории человечества / А.П. Лопухин. -СПб., 1898. — 218 с.
5. Хомяков, А.С. По поводу статьи И.В. Киреевского «О характере просвещения Европы и о его отношении к просвещению России» / А.С. Хомяков // Родоначальники славянофильства : А. Хомяков и И. Киреевский / Т.И. Благова. -М., 1995. — С. 196-244.
Philosophical Ideas of I.V. Kireyevsky about Western European Rationality and Russian Orthodox Integrity
A.S. Kalugin, G.L. Terekhova
Key words and phrases: Catholicism; Christianity; collegiality; history and culture; integrity; Orthodoxy; rationality; Russian philosophy.
Abstract: This paper focuses on the philosophy of I.V. Kireyevsky and its extreme relevance. The problem of selecting the path for Russia, which is one of the central problems of Russian philosophy history and culture, as well as the idea of integrity in the views of Igor Kireyevsky are considered.
Philosophische Ideen von I.W.Kirejewskij йЬег dem westeuropischen Rationalismus und der russiscschen ortodoxen Charaktefestigkeit
Zusammenfassung: Der Artikel lenkt die Aufmerksamkeit auf die Philosophie von I.W. Kirejewskij und ihre Aktualitat. Es ist das Problem der Auswahl der Wege der Entwicklung des Russlands, das eines der Hauptproblem der russischen Philosophie der Historie und der Kultur ist, betrachtet, und auch die Idee der Ganzheit in den Ansichten von I.W. Kirejewskij.
Idees philosophiques de I.V. Kirievski a propos du rationalisme ouest-europeen et l’integrite russe orthodoxe
Resume: L’article prete l’attention a la philosophie de I.V. Kirievski, son actualite extraordinaire. Est examine le probleme du choix de la voie du developpement de la Russie qui est un des problemes centraux de la philosophie russe de l’histoire et de la culture ainsi que l’idee de l’integrite dans la conception de I.V. Kirievski.
Авторы: Калугин Алексей Сергеевич — аспирант кафедры «История и философия»; Терехова Грета Леоновна — кандидат философских наук, доцент кафедры «История и философия», ФГБОУ ВПО «ТГТУ».
Рецензент: Медведев Николай Васильевич — доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой «Философия», ФГБОУ ВПО «ТГУ им. Г.Р. Державина».
Источник: cyberleninka.ru
Текст 15. Киреевский И.В. «О необходимости и возможности новых начал для философии»
ИВАН ВАСИЛЬЕВИЧ КИРЕЕВСКИЙ (1806-1856) – русский философ, литературный критик и публицист, вместе с Хомяковым является основоположником славянофильства. Киреевский впервые определил специфику русской философии и ее место в историко-философском процессе, сформулировал задачи и набросал проект развития отечественной традиции умозрения, который не утратил своей актуальности и в наши дни.
Наследие его не многочисленно. Основные работы – статьи: «О характере просвещения Евромы и о его отношении к просвещению России» (1852), «О необходимости и возможности новых начал ля философии» (1856). Далее публикуется фрагмент из статьи «О необходимости и возможности новых начал ля философии» по книге: Киреевский И.В. Критика и эстетика. М., 1979.
С. 316-323.
Вопросы и задания к тексту
1. Как соотносится философия и вера?
2. В чем особенность римского вероисповедания?
3. В чем особенность православного вероисповедания?
4. В чем состоит основная проблема отечественной философии?
5. Какова главная задача отечественной философии?
6. Сравните позицию Киреевского с позицией Герцена (см. Текст 14)?
Но характер господствующей философии, как мы видели, зависит от характера господствующей веры. Где она и не происходит от нее непосредственно, где даже является ее противоречием, философия все-таки рождается из того особенного настроения разума, которое сообщено ему особенным характером веры. Тот же смысл, которым человек понимал божественное, служит ему и к разумению истины вообще.
Под влиянием римского исповедания этот смысл был логическая рассудочность, которая, однако же, действовала только отрывочно, не имея возможности собраться в свою отдельную цельность, ибо полнота ее деятельности разрушалась вмешательством внешнего авторитета.
Под влиянием исповеданий протестантских эта рассудочность достигла полного развития в своей отделейности и, сознавая себя в этой полноте своего развития как нечто высшее, назвала себя разумом (die Vernunft) в противоположность от прежней своей отрывчатой деятельности, для которой оставила название рассудка (der Verstand).
Но для нас, воспитанных вне римского и протестантского влияния, ни тот ни другой способ мышления не могут быть вполне удовлетворительны. Хотя мы и подчиняемся образованности Запада, ибо не имеем еще своей, но только до тех пор можем подчиняться ей, покуда не сознаем ее односторонности.
В церкви православной отношение между разумом и верою совершенно отлично от церкви римской и от протестантских исповеданий Это отличие заключается, между прочим, в том, что в православной церкви божественное откровение и человеческое мышление не смешиваются; пределы между божественным и человеческим не переступаются ни наукою, ни учением церкви. Как бы ни стремилось верующее мышление согласить разум с верою, но оно никогда не примет никакого догмата откровения за простой вывод разума, никогда не присвоит выводу разума авторитет откровенного догмата. Границы стоят твердо и нерушимо. Никакой патриарх, никакое собрание епископов, никакое глубокомысленное соображение ученого, никакая власть, никакой порыв так называемого общего мнения какого бы ни было времени не могут прибавить нового догмата, ни изменить прежний, ни приписать его толкованию власть божественного откровения и выдать, таким образом, изъяснение человеческого разума за святое учение церкви или вмешать авторитет вечных и незыблемых истин откровения в область наук, подлежащих развитию, изменяемости, ошибкам и личной совести каждого. Всякое распространение церковного учения далее пределов церковного предания само собою выходит из сферы церковного авторитета и является как частное мнение, более или менее уважительное, но уже подлежащее суду разума.
И чье бы ни было новое мнение, не признанное прежними веками, хотя бы мнение целого народа, хотя бы большей части всех христиан какого-нибудь времени, но если бы оно захотело выдать себя за догмат церкви, то этим притязанием оно исключило бы себя из церкви. Ибо церковь православная не ограничивает своего самосознания каким-нибудь временем, сколько бы это время ни почитало себя разумнее прежних; но вся совокупность христиан всех веков, настоящего и прошедших, составляет одно неделимое, вечно для нее живущее собрание верных, связанных, единством сознания столько же, сколько общением молитвы.
Такая неприкосновенность пределов божественного откровения, ручаясь за чистоту и твердость веры в православной церкви, с одной стороны, ограждает ее учение от неправильных перетолкований естественного разума, с другой — ограждает разум от неправильного вмешательства церковного авторитета. Так что для православного христианина всегда будет равно непонятно и то, как можно жечь Галилея за несогласие его мнений с понятиями церковной иерархии, и то, как можно отвергать достоверность апостольского послания за несогласие истин, в нем выраженных, с понятиями какого-нибудь человека или какого-нибудь времени.
Но чем яснее обозначены и чем тверже стоят границы божественного откровения, тем сильнее потребность верующего мышления согласить понятие разума с учением веры. Ибо истина одна, я стремление к сознанию этого единства есть постоянный закон и основное побуждение разумной Деятельности.
Чем свободнее, чем искреннее верующий разум в своих естественных движениях, тем полнее и правильнее стремится он к божественной истине. Для православно мыслящего Учение церкви не пустое зеркало, которое каждой личности отражает ее очертание, не прокрустова постель, которая уродует живые личности по одной условной мерке, но высший идеал, к которому только может стремиться верующий разум, конечный край высшей мысли, руководительная звезда, которая горит на высоте неба и, отражаясь в сердце, освещает разуму его путь к истине.
Но, чтобы согласить разум с верою, для православно мыслящего недостаточно устроивать разумные понятия сообразно положениям веры, избирать соответственные, исключать противные и таким образом очищать разум от всего противоречащего вере. Если бы в такой отрицательной деятельности заключались отношения православного мышления к вере, то и результаты этого отношения были бы такие же, как на Западе. Понятия, несогласные с верою, происходя из того же источника и таким же способом, как и понятия, согласные с нею, имели бы одинаков с ними право на признание, и в самой основе самосознания произошло бы то болезненное раздвоение, которое рано или поздно, но неминуемо уклонило бы мышление вне веры.
Но в том-то и заключается главное отличие православного мышления, что оно ищет не отдельные понятия устроить сообразно требованиям веры, но самый разум поднять выше своего обыкновенного уровня — стремится самый источник разумения, самый способ мышления возвысить до сочувственного согласия с верою.
Первое условие для такого возвышения разума заключается в том, чтобы он стремился собрать в одну неделимую цельность все свои отдельные силы, которые в обыкновенном положении человека находятся в состоянии разрозненности и противоречия; чтобы он не признавал своей отвлеченной логической способности за единственный орган разумения истины; чтобы голос восторженного чувства, не соглашенный с другими силами духа, он не почитал безошибочным указанием правды; чтобы внушения отдельного эстетического смысла независимо от развития других понятий он не считал верным путеводителем для разумения высшего мироустройства; даже чтобы господствующую любовь своего сердца отдельно от других требований духа он не почитал за непогрешительную руководительницу к постижению высшего блага; но чтобы постоянно искал в глубине души того внутреннего корня разумения, где все отдельные силы сливаются в одно живое и цельное зрение ума.
И для разумения истины в этом собрании всех душевных сил разум не будет приводить мысль, ему предстоящую, последовательно и отдельно на суд каждой из своих отдельных способностей, стараясь согласить все их приговоры в одно общее значение. Но в цельном мышлении при каждом движении души все ее струны должны быть слышны в полном аккорде, сливаясь в один гармонический звук.
Внутреннее сознание, что есть в глубине души живое общее средоточие для всех отдельных сил разума, сокрытое от обыкновенного состояния духа человеческого, но достижимое для ищущего и одно достойное постигать высшую истину, — такое сознание постоянно возвышает самый образ мышления человека; смиряя его рассудочное самомнение, он не стесняет свободы естественных законов его разума; напротив, укрепляет его самобытность и вместе с тем добровольно подчиняет его вере. Тогда на всякое мышление, исходящее из высшего источника разумения, он смотрит как на неполное и потому неверное знание, которое не может служить выражением высшей истины, хотя может быть полезным на своем подчиненном месте и даже иногда быть необходимою ступенью для другого знания, стоящего на ступени еще низшей.
Потому свободное развитие естественных законов разума не может быть вредно для веры православно мыслящего. Православно верующий может заразиться неверием — и то только при недостатке внешней самобытной образованности, — но не может, как мыслящий других исповеданий, естественным развитием разума прийти к неверию.
Ибо его коренные понятия о вере и разуме предохраняют его от этого несчастия. Вера для него не слепое понятие, которое потому только в состоянии веры, что не развито естественным разумом, и которое разум должен возвысить на степень знания, разложив его на составные части и показав таким образом, что в нем нет ничего особенного, чего бы и без божественного откровения нельзя было найти в сознании естественного разума; она также не один внешний авторитет, перед которым разум должен слепнуть, но авторитет вместе внешний и внутренний, высшая разумность, живительная Для ума. Для нее развитие разума естественного служит только ступенями, и, превышая обыкновенное состояние ума, она тем самым вразумляет его, что он отклонился от своей первоестественной цельности, и этим вразумлением побуждает к возвращению на степень высшей деятельности. Ибо православно верующий знает, что для цельной истины нужна цельность разума, и искание этой цельности составляет постоянную задачу его мышления.
При таком убеждении вся цепь основных начал естественного разума, могущих служить исходными точками для всех возможных систем мышления, является ниже разума верующего, как в бытии внешней природы вся цепь различных органических существ является ниже человека, способного при всех степенях развития к внутреннему богосознанию и молитве.
Находясь на этой высшей степени мышления, православно верующий легко и безвредно может понять все системы мышления, исходящие из низших степеней разума, и видеть их ограниченность и вместе относительную истинность. Но для мышления, находящегося на низшей степени, высшая непонятна и представляется неразумием. Таков закон человеческого ума вообще.
Эта независимость основной мысли православно верующего от низших систем, могущих прикасаться его уму, не составляет исключительной принадлежности одних ученых богословов, но находится, так сказать, в самом воздухе православия. Ибо как бы ни мало были развиты рассудочные понятия верующего, но каждый православный сознает во глубине души, что истина божественная не обнимается соображениями обыкновенного разума и требует высшего, духовного зрения, которое приобретается не наружною ученостию, но внутреннею цельностию бытии.
Потому истинного богомыслия ищет он там, где думает встретить вместе и чистую цельную жизнь, которая ручается ему за цельность разума, а не там, где возвышается одна школьная образованность. Потому также весьма редки случаи, чтобы православно верующий утратил свою веру единственно вследствие каких-нибудь логических рассуждений, могущих изменить его рассудочные понятия.
По большей части он увлекается к неверию, а не убеждается им. Он теряет веру не от умственных затруднений, но вследствие соблазнов жизни и своими рассудочными соображениями ищет только оправдать в собственных глазах своих свое сердечное отступничество. Впоследствии уже безверие укрепляется в нем какою-нибудь разумною системою, заменяющею прежнюю веру, так что тогда ему уже трудно бывает опять возвратиться к вере, не прочистив предварительно дороги для своего разума. Но покуда он верит сердцем, для него логическое рассуждение безопасно. Ибо для него нет мышления, оторванного от памяти о внутренней цельности ума, о том средоточии самосознания, где настоящее место для высшей истины и где не один отвлеченный разум, но вся совокупность умственных и душевных сил кладут одну общую печать достоверности на мысль, предстоящую разуму, как на Афонских горах каждый монастырь имеет только одну часть той печати, которая, слагаясь вместе изо всех отдельных частей, на общем соборе монастырских предстоятелей составляет одну законную печать Афона.
По этой же причине в мышлении православно верующего совокупляется всегда двойная деятельность: следя за развитием своего разумения, он вместе с тем следит и за самым способом своего мышления, постоянно стремясь возвысить разум до того уровня, на котором бы он мог сочувствовать вере.
Внутреннее сознание или иногда только темное чувство этого искомого, конечного края ума присутствует неотлучно при каждом движении его разума, при каждом, так сказать, дыхании его мысли, и если когда-нибудь возможно развитие самобытной образованности в мире православно верующем, то очевидно, что эта особенность православного мышления, исходящая из особенного отношения разума к вере, должна определить ее господствующее направление. Такое только мышление может со временем освободить умственную жизнь православного мира от искажающих влияний постороннего просвещения, так же как и от удушающего гнета невежества, равно противных просвещению православному. Ибо развитие мышления, дающее тот или другой смысл всей умственной жизни, или лучше сказать, развитие философии, условливается соединением двух противуположных концов человеческой мысли: того, где она сопрягается с высшими вопросами веры, и того, где она прикасается развитию наук и внешней образованности.
Философия не есть одна из наук и не есть вера. Она общий итог и общее основание всех наук и проводник мысли между ними и верою.
Где есть вера и нет развития разумной образованности, там и философии быть не может.
Где есть развитие наук и образованности, но нет веры или вера исчезла, там убеждения философские заменяют убеждения веры и, являясь в виде предрассудка, дают направление мышлению и жизни народа. Не все, разделяющие Философские убеждения, изучали системы, из которых они исходят; но все принимают последние выводы этих систем, так сказать, на веру в убеждение других. Опираясь на эти умственные предрассудки, с одной стороны, а с другой — возбуждаясь текущими вопросами современной образованности, разум человеческий порождает новые системы философии, соответствующие взаимному отношению установившихся предубеждений и текущей образованности.
Но там, где вера народа имеет один смысл и одно направление, а образованность, заимствованная от другого народа, имеет другой смысл и другое направление, там должно произойти одно из двух: или образованность вытеснит веру, порождая соответственные себе убеждения философские; или вера, преодолевая в мыслящем сознании народа эту внешнюю образованность, из самого соприкосновения с нею произведет свою философию, которая даст другой смысл образованности внешней и проникнет ее господством другого начала.
Последнее совершилось, когда христианство явилось среди образованности языческой. Не только наука, но и самая философия языческая обратилась в орудие христианского просвещения и, как подчиненное начало, вошла в состав философии христианской.
Покуда внешнее просвещение продолжало жить на Востоке, до тех пор процветала там и православнохристианская философия. Она погасла только вместе с свободою Греции и с уничтожением ее образованности. Но следы ее сохраняются в писаниях святых отцов православной церкви, как живые искры, готовые вспыхнуть при первом прикосновении верующей мысли и опять засветить путеводительный фонарь для разума, ищущего истины.
Но возобновить философию св. отцов в том виде, как она была в их время, невозможно. Возникая из отношения веры к современной образованности, она должна была соответствовать и вопросам своего времени и той образованности, среди которой она развилась. Развитие новых сторон наукообразной и общественной образованности требует и соответственного им нового развития философии. Но истины, выраженные в умозрительных писаниях св. отцов, могут быть для нее живительным зародышем и светлым указателем пути.
Противупоставить эти драгоценные и живительные истины современному состоянию философии; проникнуться, по возможности, их смыслом; сообразить в отношении к ним все вопросы современной образованности, все логические истины, добытые наукою, все плоды тысячелетних опытов разума среди его разносторонних деятельностей; изо всех этих соображений вывести общие следствия, соответственные настоящим требованиям просвещения, — вот задача, решение которой могло бы изменить все направление просвещения в народе, где убеждения православной веры находятся в разногласии с заимствованною образованностию
Источник: mydocx.ru