Как уже отмечалось, вопрос о характере государственного строя, возможных направлениях его дальнейшего развития впервые возник в царствование Екатерины II. В 1810— 1811 гг. стремление каким-то образом принять участие в общественной жизни докатилось и до офицерской среды. Сначала это было в виде мистических масонских лож. Одна из них в 1816 г. получила название «Союз спасения».
Заседания «Союза» проходили с выполнением масонских ритуалов, структура состояла из трех ступеней — братьев, мужей и бояр. Практически все подобные организации со временем благополучно самораспускались. Но мистицизм участников «Союза спасения» скоро выветрился и на его собраниях заговорили о необходимости отмены крепостного права, уничтожения абсолютизма.
Вскоре члены Союза пришли к мысли о невозможности изменения общественного строя путем убийства или смещения царя и приняли решение о самороспуске организации. На ее месте в 1818 г. возник «Союз благоденствия». Его члены ориентировались на постепенное изменение общественного мнения народа путем пропаганды либеральных ценностей.
Краткая история восстания декабристов: жены, цари, заговоры
Александр I знал о «тайных» обществах. Он имел полный список и членов «Союза благоденствия», но оснований для ареста не видел.
За два года существования «Союз благоденствия» открыл три филиала в других городах (хотя планировал — десятки). К этому времени к руководству организацией пришли новые люди, которым нс терпелось получить конкретные результаты. Поэтому «Союз» самораспустился и на его месте в 1821 г. возникли два тайных революционных общества — северное, действовавшее в Москве и Санкт-Петербурге, и южное, куда входили офицеры второй армии, расквартированной на Украине.
До 1822 г. участие в тайных обществах не возбранялось. Но в 1822 г. император запретил подобные игры. Большинство членов подчинилось и с идеалами юности спокойно рассталось. Так, замышлявший в 1816—1818 гг. убийство императора И. Д. Якушкин успокоился и счастливо жил в кругу жены и двух сыновей.
Один из основных идеологов отмены крепостного права Н. И. Тургенев с 1824 г. прекрасно жил за границей. Даже П. И. Пестель одно время собирался явиться с повинной и покаяться.
Декабристы разработали две программы — «Русскую правду» (автором которой был П. И. Пестель) и «Конституцию» Н. М. Муравьева. В обеих программах рассматривались одни и те же вопросы: будущее государственное устройство, положение крестьян и права граждан.
Проекты государственного устройства в полном виде до нас не дошли. Текст «Конституции» Муравьева (1796—1743) сожгли сразу после разгрома восстания, восстанавливался автором по памяти во время следствия [1] . Из планировавшихся 10 глав «Русской правды» (полное название в соответствии с традициями древнерусской литературы было гораздо длиннее: «Заповедная грамота для народов России, служащая заветом для государственного устройства России и содержащая верный наказ как для народа, так и для временного народного правительства») П. И. Пестель (1793—1820) за четыре года успел написать только пять.
Тем не менее по многим другим источником политические представления декабристов можно реконструировать в полной мере. По степени радикализма конституционные проекты располагались следующим образом. На первом месте находилась «Русская правда» Пестеля, за ним следовала «Конституция» Н. М. Муравьева, а замыкали этот ряд комментарии С. П. Трубецкого к «Конституции» Н. М. Муравьева [2] .
Среди декабристов не было ни ученых, ни публицистов. Их взгляды представляли собой результат рецепции западноевропейских политических теорий и отсутствия условий для спокойного обсуждения политических реалий. В соответствии с этими взглядами они были западниками и воспринимали социально-политические реалии не как объективную данность, а как отсталость и национальный позор.
Автор одного из наиболее полных глубоких исследователей декабризма
B. И. Семевского отмечал, что Н. М. Муравьев широко пользовался политическими учениями западноевропейского и американского либерализма вплоть до конкретных формулировок из конституций и проектов уставных документов [3] . Эти же источники послужили основой политической программы П. И. Пестеля.
Относительно договорной концепции образования государства он склонялся к тому, что здесь дело скорее происходило путем захвата, нежели договоренности.
Пестель признавал те положения школы естественного права, в которых утверждались неотъемлемые естественные права, полученные всеми людьми от рождения.
Любое современное государство он признает законным только в том случае, если оно способно обеспечить его подданным «благоденствие», которое состоит из безопасности и благосостояния.
Он полагал, что любое государство, независимо от того, как в нем будет организована форма правления, должно существовать на основе равновесия взаимных прав и обязанностей правительства и народа [4] .
После захвата власти декабристы планировали:
- — сформировать новые органы власти с участием народа;
- — не употребляя понятие «правовое государство», они предполагали создать именно такое государство;
- — ввести общедемократическим прав и свобод (неприкосновенности личности, равенства всех перед законом, свободы слова, совести и собраний, свободы промысла) [5] ;
- — отменить крепостное право;
- — отменить все сословные различия;
- — провозгласить равенство всех граждан перед законом.
- 14 декабря 1825 г. в Санкт-Петербурге произошло восстание декабристов — последняя в истории России попытка гвардейского дворцового переворота в стиле XVIII в.
Сразу же после разгрома восстания начались аресты. В ходе допросов арестованным задавали, в частности, и вопрос относительно причин их поступка. Ответы 35 человек распределились следующим образом: чтение политической и другой иностранной литературы — 19 человек, поездки и походы за границу — 9, окружающая русская действительность — 6, влияние тайного общества — 6, либеральная политика Александра — 2. Именно тогда новый государь — Николай I, внимательно изучавший протоколы допросов, сделал для себя вывод о вреде для России чужих, западноевропейских идей. В результате в манифесте от 13 июня 1826 г. по поводу казни декабристов появилось следующее: «Да обратят родители все внимание на нравственное воспитание детей. Не просвещению, но праздности ума, более вредной, нежели праздность телесных сил, — недостатку твердых познаний должно приписать сие своеволие мыслей, источник буйных страстей, сию пагубную роскошь полузнаний, сей порыв в мечтательные крайности, коих начало есть порча нравов».
Не менее важной причиной являлось отсутствие в стране гласности. Никто из декабристов не знал, что задолго до них о социально-политических преобразованиях думала Екатерина II, что несоответствие реформаторских планов политическим реалиям обернулось глубокой личной драмой для Александра I — человека, против которого они готовили восстание.
Из письма к родителям, написанного П. И. Пестелем в Петропавловской крепости 1 мая 1826 г.:
«Настоящая моя история заключается в двух словах: я страстно любил мое Отечество, я желал ему счастья, с энтузиазмом, и искал этого счастья в замыслах, которые побудили меня нарушить мое призвание и ввергли меня в ту бездну, где нахожусь теперь. Мне следовало ранее понять, что должно полагаться на Провидение, а не стремиться участвовать в том, что не составляет положительной обязанности того положения, в которое нас поставил Бог, и не стремиться выйти из этого круга. Я чувствовал это еще в 1825 году, но уже было поздно. Однако если сетования, скорбь, раскаяние и горесть могут как-то что-нибудь загладить, то мне кажется, что я загладил свои заблуждения» [6] .
Западники. Материальная обеспеченность дворянства, его социальный статус, внутрисословное равенство порождали определенную независимость мысли. Часть аристократии еще со второй половины XVIII в. была настроена прозападно. Все говорили по-французски, русская речь считалась дурным тоном. Но если в XVIII в. это было нс более чем модой, в 40-е гг.
XIX в. ориентация на западные общественно-политические ценности для многих образованных дворян стала сознательно сделанным выбором.
В конце 1830-х гг. в Москве возникла группа, которую с легкой руки их оннонентов-славянофилов стали именоваться «западниками». Противопоставление «западников» и «восточников» впервые обозначил Н. В. Гоголь в «Выбранных местах из переписки с друзьями» (1847). Это были публицисты, литераторы (П. Я. Чаадаев, И. С. Тургенев, Н. А. Мельгунов,
В. П. Боткин, П. В. Анненков, М. Н. Катков, Е. Ф. Корш, А. В. Никитенко и др.) и профессора (Т. Н. Грановский, II. Н. Кудрявцев, С. М. Соловьев, К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин, П. Г. Редкий, И. К. Бабст, И. В. Вернадский и др.), полагающие, что у России и Западной Европы единый путь исторического развития.
Отправной точкой их дискуссий со славянофилами стала оценка вклада Петра I в историю России. Начало дискуссии положил П. Я. Чаадаев (1794-1856).
Чаадаев был создателем очередной историософской теории России. Его трехлетнее пребывание в Англии, Франции, Швейцарии, Италии и Германии привело к негативным оценкам истории России и ее будущего: прошлое родины представляется ему в самом мрачном свете, будущее казалось безнадежным. В 30—40-е гг. XIX в. он написал восемь «философских писем». Первое из них «Письмо о философии истории» было опубликовано
в 1836 г. и стало целым событием в общественной жизни того времени.
Со времен Петра Великого, — начинает свое сочинение П. Я. Чаадаев, — нам казалось, что мы движемся в сторону Европы. Тем не менее приходится констатировать, что спустя 100 лет Россия остается отлученной от «всемирного воспитания человеческого рода».
Пытаясь найти этому объяснение, П. Я. Чаадаев, пишет, что еще во времена Киевской Руси Россия совершила большую ошибку, приняв христианство от Византии. В отличие от западного католицизма, православная церковь, во- первых, насаждает качества, которые не ведут к развитию, — аскетизм, покорность и смирение. Во-вторых, православная церковь предала христианские идеалы:
«Пусть скажет, почему она не возвысила материнского голоса против этого отвратительного насилия одной части народа над другой. Христианский народ в 40 миллионов душ пребывает в оковах. Одно это могло бы заставить усомниться в православии, которым мы кичимся» [7] .
Для совершения прорыва в будущее необходимо вернуться к политике Петра I и повторить европейскую историю. Это позволит России в том далеком светлом будущем стать умственным центром Европы.
Между тем появились люди, защищающие ретроспективные утопии:
«Итак, удалимся на этот Восток, которого мы всюду касаемся, откуда мы не так давно получили наши верования, законы, добродетели, словом, все, что сделало нас самым могущественным народом на земле. Старый Восток сходит со сцены: не мы ли его естественные наследники? Между нами будут жить отныне эти дивные предания, среди нас осуществятся эти великие и таинственные истины, хранение которых было вверено ему от начала вещей.
Павел Пестель — биография, новости, личная жизнь
Павел Пестель родился 24 июня (5 июля по новому стилю) 1793 года в Москве.
При крещении получил имя Пауль Бурхард.
Происходил из немецкого семейства Пестелей, которое поселилось в России в конце XVII-го века. Семья исповедовала лютеранство.
Отец — Иван Борисович Пестель (1765-1843).
Мать — Елизавета Ивановна Крок (1766-1836).
Получил начальное домашнее образование. В 1805-1809 учился в Дрездене.
В 1810 вернулся в Россию, обучался в Пажеском корпусе, который блестяще окончил с занесением имени на мраморную доску, и был определён прапорщиком в Литовский лейб-гвардии полк (с 1817 года — Московский лейб-гвардии полк).
Участвовал в Отечественной войне с Наполеоном. Отличился в Бородинском сражении. Был тяжело ранен и награждён золотой шпагой «За храбрость».
По выздоровлении поступил в адъютанты к графу Витгенштейну.
В компаниях 1813-1814 годов участвовал в сражениях при Пирне, Дрездене, Кульме, Лейпциге — награждён орденами Св. Владимира 4-й ст. с бантом и австрийским Леопольда 3-й ст. Отличился при переправе через Рейн — награждён баденским орденом Военных заслуг Карла Фридриха. В боях при Бар-сюр-Об и Труа также отличился, награждён орденом Св. Анны 2 ст.
Отмечен прусским орденом «Pour le Mérite».
Позже вместе с графом Витгенштейном проживал в Тульчине, откуда в 1821 году ездил в Бессарабию для собирания сведений о возмущении греков против турок и для переговоров с господарем Молдавии.
В 1822 году он был переведён полковником в совершенно расстроенный Вятский пехотный полк и в течение года привёл его в порядок. Сам Александр I, осматривая его в сентябре 1823 года, выразился: «Превосходно, точно гвардия» и пожаловал Пестелю 3000 десятин земли.
С 1816 года состоял в масонских ложах. Позднее был принят в «Союз спасения», составил для него устав, в 1818 году стал членом Коренной управы Союза благоденствия, а в 1821 году, после его самоликвидации возглавил Южное тайное общество.
Обладая большим умом, разносторонними познаниями и даром слова, о чём единогласно свидетельствуют почти все его современники, Пестель скоро встал во главе общества. Но силы его красноречия и природного обаяния не смогли убедить в 1825 году петербургское Северное общество действовать в духе Южного, и окончательное решение о слиянии было отложено на 1826 год.
Выражением его взглядов была составленная им «Русская Правда». Этот проект, написанный в республиканском духе, можно считать вместе с конституционным проектом Н. Муравьёва главными выражениями идей тайного общества, хотя ни тот, ни другой не имели никакой обязательности для членов общества. Сам Пестель, по словам Ивана Якушкина, при составлении «Русской Правды» имел в виду только подготовиться к деятельности в земской думе. Важнейшей стороной «Русской Правды» являлись размышления Пестеля о внутреннем устройстве России, политическом и экономическом, которые Николай Тургенев называл «социалистическими теориями». Следственная комиссия построила свои обвинения против Пестеля и некоторых других именно на «Русской Правде».
Из сохранившихся писем Пестеля видно, что он отличался нежной заботливостью по отношению к родителям.
Незадолго до 14 декабря 1825 года он был арестован на дороге в Тульчин и после 6-месячного заключения в Петропавловской крепости приговорён к четвертованию, заменённому повешением, что и было исполнено 13 (25) июля 1826 года.
В своём последнем перед казнью письме от 1 мая 1826 года из Петропавловской крепости к родителям Пестель писал: «Я должен был раньше понимать, что необходимо полагаться на Провидение, а не пытаться принять участие в том, что не является прямой нашей обязанностью в положении, в которое Бог нас поставил, и не стремиться выйти из своего круга. Я чувствовал это уже в 1825 году, но было слишком поздно!».
По свидетельству одного офицера, перед казнью Пестель сказал такие пророческие слова: «Что посеял, то и взойти должно и взойдёт впоследствии непременно».
Сохранилось следующее воспоминание протоиерея Мысловского, присутствовавшего на казни декабристов, о Пестеле: «Пестель в половине пятого, идя на казнь и увидя виселицу, с большим присутствием духа произнёс следующие слова: «Ужели мы не заслужили лучшей смерти? Кажется, мы никогда не отвращали тела своего ни от пуль, ни от ядер. Можно бы было нас и расстрелять»».
Похоронен вместе с другими казнёнными декабристами на острове Голодае.
Павел Пестель
В Санкт-Петербурге одна из улиц названа в честь П.И. Пестеля.
Также улицы Пестеля есть в Москве, Воронеже, Киеве, Одессе, Харькове, Владивостоке, Ростове-на-Дону, Калуге, Липецке, Ставрополе, Новосибирске, Астрахани, Воткинске, Ярославле, Улан-Удэ, Самаре.
Источник: stuki-druki.com
РЕЙХСФЮРЕР ПАВЕЛ ИВАНОВИЧ
Среди пятерых декабристов, приговоренных к смертной казни, Павел Иванович Пестель — единственный, кто не принимал активного участия в выступлениях тайных обществ. Его арестовали еще накануне событий в Петербурге, 13 декабря 1825 года, взяв под стражу в Тульчине, на юге Киевской губернии, где был расквартирован Вятский пехотинский полк, которым он командовал. Несмотря на то, что от активного участия в заговоре он отошел еще в 1820 году, Пестеля признали опаснейшим преступником, относящимся к «злодеям, стоящим вне всяких разрядов». Причиной столь сурового наказания послужил принадлежавший его перу труд «Русская правда». Себя он готовил на роль тайного вождя, фюрера, которого вроде бы и нет, если угодно — в закулисного Бонапарта.
Р одившись в 1793 году в семье крупного чиновника — президента Главного почтового правления, позже ставшего сибирским генерал-губернатором, Павел Пестель до двенадцати лет учился дома, а потом его отвезли в Дрезден, где он слушал лекции лучших немецких профессоров, отмечавших у мальчика огромные способности к учению и изрядное прилежание: «Другие учат, — говорили наставники о Павлике, — а Пестель понимает!» Проучившись пять лет в Германии, Пестель вернулся в Россию, поступив сразу в 4-й класс Пажеского корпуса. Сдав экзамены лично императору в конце 1811 года, Павел Иванович был выпущен прапорщиком в лейб-гвардии Литовский полк.
Тут как раз подоспела война с Наполеоном, и юный прапорщик показал себя храбрецом и удальцом в боях. В сентябре 1812 года при Бородино его тяжело ранят в ногу, и он получает золотую шпагу с надписью «За храбрость». Оправившись от раны, он возвращается в действующую армию, попав в адъютанты генерала Витгенштейна, который становится главнокомандующим русской армии, воевавшей против французов в заграничных походах. Пестель сражается под Лейпцигом и Труа, за что получает ордена Святого Владимира 4-й степени и Святой Анны, и в 1814 году его производят в поручики. В мирное время он продолжает служить под командой Витгенштейна, занимая должность в его штабе 2-й армии, расквартированной на юге России, в Тульчине.
У спеху его тайной деятельности очень способствует то, что занимается он в штабе фактически разведывательной работой, направленной против Турции. «По служебной надобности» он контактирует с несколькими греческими заговорщиками, членами «Филики Этерия» («Гетерии») — тайной организации, штаб-квартира которой находилась в Одессе. Во главе заговора греков стоял купец Никола Скуфас, которого финансово поддерживало купечество греческой диаспоры, осевшей на юге России. Главной целью гетеристов была подготовка всеобщего вооруженного восстания христиан в Турции, а ближайшей задачей — восстания в Валахии и Молдове, в которых все князья и управители были членами кишиневской масонской ложи, от которой нити тянулись к Южному обществу русских заговорщиков. Умело прикрываясь служебными делами, Пестель спокойно создавал собственный заговор.
Р оссия объявила себя покровительницей Молдовы, и для восставших был подыскан военный руководитель — сын бывшего господаря Валахии Александр Ипсиланти, генерал-майор русской службы в отставке. Отчаянному храбрецу-князю в сражении под Кульмом оторвало руку. Прибыв в Кишинев, Ипсиланти включился в переговоры с греческими вождями на сопредельных территориях.
Контролировал всю эту деятельность штаб 2-й армии в Тульчине, фактически же — спецслужбист Пестель. Когда на Балканах против власти султана восстал политический авантюрист Али-паша Янинский, заговорщики посчитали, что пора действовать, и князь Ипсиланти с отрядом греков, арнаутов (албанцев) и русских добровольцев вторгся на турецкую территорию.
Вслед ему был отправлен Пестель, которому поручили дать оценку событий, от которой зависело принятие важнейших политических и военных событий: открытая поддержка авантюры Ипсиланти означала начало войны с Турцией. Пестель трижды выезжает на разведку в Бессарабию, и его отчеты ложатся на стол к императору Александру I. В это время на царя страшно давили сторонники немедленной войны с турками, которым поддержка восстания казалась удобнейшим поводом для начала исполнения древнего пророчества, которым уже давно грезили в России.
Согласно предсказанию русский император, освободив Константинополь от рук неверных, делал его столицей гигантской православной империи, в которую должны были войти все славянские народы. Для константинопольского трона с малых лет воспитывался брат царя, специально и названный Константином. Ближайшее окружение царя, нашпигованное мистиками всех мастей, твердило ему, что он, сокрушитель антихриста Наполеона, должен увенчать свои дела взятием Константинополя. Но разведсводки Пестеля говорили о том, что восстание обречено: руководитель бездарен, действия вялы, население восстание поддерживает слабо, а турки действуют с жестокой решительностью, и поражение восставших было вопросом времени. Основываясь именно на этих донесениях, император приказал не вмешиваться в бои, а наиболее ретивых агитаторов удалил от двора.
Заслуга Пестеля была очевидна, и он в 1821 году был произведен в полковники, получив под свою команду Вятский полк. Эта часть под его руководством в короткий срок из числа последних стала образцовой — на смотре в 1823 году полковник Пестель удостоился похвалы императора, сравнившего его полк с гвардией, и был награжден тремя тысячами десятин земли. Это пик его служебной карьеры, и в то же самое время этот человек был, пожалуй, наиболее опасным для русской монархии, ибо еще за несколько лет до того «имел умысел на цареубийство: изыскивал к тому средства, избирал и назначал лиц к совершению оного. Умышлял на истребление императорской фамилии, и с хладнокровием исчислили всех ее членов на жертвы обреченных, и возбуждал к тому других. Учредил и с неограниченной властью управлял Южным тайным обществом, имевшим целью бунт и введение республиканского правления. Составлял планы, уставы, конституцию. »
В есьма любопытны характеристики, данные Павлу Ивановичу его сослуживцами и соучастниками: все как один отмечали его замечательный холодный логический ум, непреклонную волю и «смелую, надменную уверенность в своих суждениях». «В нем ощущалась уверенность в своем праве господствовать над другими людьми, право исключительного по своим дарованиям человека». В Пестеле жила наполеоновская уверенность в торжестве собственной идеи, осуществляемой при помощи революционных изменений, и многие сравнивали его именно с Бонапартом.
Последователь французских философов-энциклопедистов Пестель желал облагодетельствовать Россию, жаждал скорейшего исправления русского общества и был готов применить для того насилие над самим обществом, потому что он, как ему казалось, знал, какие требуются изменения и как их следует проводить. Самодержавие раздражало его тем, что он, знающий, как можно замечательно управлять делами, принужден был подчиняться неумелому правлению. Он все обдумал. Все логически просчитал. Плодом его усилий стал объемный труд, названный им «Русской правдой», и в этом труде, по мнению исследователей, содержатся явные признаки социалистических идей, но социализм Пестеля особенного свойства — он был необычайно похож на обыкновенный фашизм.
П о мнению Павла Ивановича, захватив власть, революционное правительство должно было осуществлять неограниченное руководство страной и за 8 — 10 лет провести реформы, в результате которых крепостное право подлежало уничтожению. Это требовалось сделать по чисто прагматическим соображениям: крепостное хозяйство было неэффективно, гораздо выгоднее было дать мужику надел в пользование и взыскивать с него подати в пользу государства. Чтобы получить землю для раздачи под наделы, ее планировалось изъять у помещиков: мелкие помещики лишались земель вовсе, получая за них денежную компенсацию, а у крупных землевладельцев отбиралась половина угодий.
Армия подвергалась глубокому реформированию: от набора рекрут и формирования частей до стратегии и тактики. Срок службы в армии сокращался до пятнадцати лет, для отслуживших устанавливались «необременительные, но полезные государству занятия».
Вера в Бога считалась делом государственным, и потому допустимо было вмешательство в дела церкви. Частные общества, в том числе и коммерческие, запрещались. Государство становилось самым главным, его благополучие должно было стать основной заботой всех, интересы отдельной личности были третьестепенны.
Таким образом, ликвидировав рабство крестьян у частных лиц, Пестель вводил государственное рабство для всех без исключения сословий. Далее все народы, населявшие Россию, подчиняясь Новому Порядку, сливались в единую сущность, насильственно русифицируясь.
Исключение составляли только поляки, жители Прибалтики и евреи, которых, как Пестель считал, ассимилировать было невозможно. Польша и Прибалтийские страны должны были стать суверенными государствами, в отношении же евреев Павел Иванович предполагал поступить совершенно в духе национал-социализма. Констатируя в «Русской правде» тот факт, что сделать евреев русскими невозможно, он считал, что собственной автономии они не заслуживали. Лучшим вариантом для окончательного решения еврейского вопроса Пестелю виделось изгнание иудеев из пределов России.
О тлично понимая, что подобные нововведения у многих россиян восторгов не вызовут, он более всего полагался на Государственное Благочиние — невиданное еще в России управление, которое «должно было учредить внутреннюю безопасность на основании законов посредством силы и в случаях, законом не предусмотренных и не определенных».
Это управление делилось на Обычное Благочиние, выполнявшее всяческие полицейские функции, и на Благочиние Высшее, имевшее целью: «Охранять Государя и все существующие сословия от опасностей, могущих угрожать образу правления, настоящему порядку вещей и самому существованию гражданского общества и государства». По мнению Пестеля, эта организация должна была существовать и действовать в глубочайшей тайне, и возглавлять ее должен был один человек, который по своему усмотрению создавал бы канцелярию, устроив все таким образом, чтобы она «не имела бы наружного вида и казалась бы даже несуществующей». Как вы сами понимаете, на роль первого руководителя этой предтечи ГПУ и гестапо Павел Иванович намечал себя.
По Пестелю: «тайные розыски или шпионство, суть по сему не только позволительное и законное, но надежнейшее и почти даже единственное средство достижения поставленных перед Высшим Благочинием целей». При этом Пестель понимал, что «тайные вестники», какой необходимостью их занятие не объясняй, все же будут заниматься «грязным делом», а потому, «дабы люди достойные соглашались на принесение государству сей пользы, не должны они никогда, ни под какими видами и предлогами, народу становиться известны. Они должны быть уверены, что их лица и добрые имена находятся в совершеннейшей безопасности». Такие люди должны были быть «хорошо выбраны и великое получать жалованье».
К чести будущих декабристов, они раскусили план полковника и в 1820-м отвергли его на том основании, что он предлагал самодержавие заменить государственным деспотизмом.
И рония судьбы: сам Пестель стал жертвой «тайного известителя», подобного тому, на которых так уповал в своем труде, как на охранителей Его государства. Капитан Майборода, служивший в Вятском полку под командой Пестеля, за год до того лично им принятый в члены общества, 25 ноября 1825 года представил генералу Роту донесение на высочайшее имя, в котором изложил все подробности заговора, указав место, где хранится «Русская правда», составленная полковником Пестелем. Это донесение и вызвало арест.
Доставленный в Петербург в январе 1826 года, когда большинство участников мятежа уже дали показания, Пестель и не думал запираться. Он был откровенен на допросах, составил несколько обширных пояснительных записок, назвав имена многих членов заговора и осветив их роль.
О том, что Пестель в этот момент чувствовал, лучше всего говорит он сам в своем письме к родителям, написанном в Петропавловской крепости 1 мая 1826 года: «Настоящая моя история заключается в двух словах: я страстно любил мое Отечество, я желал ему счастья, с энтузиазмом, и искал этого счастья в замыслах, которые побудили меня нарушить мое призвание и ввергли меня в ту бездну, где нахожусь теперь. Мне следовало ранее понять, что должно полагаться на Провидение, а не стремиться участвовать в том, что не составляет положительной обязанности того положения, в которое нас поставил Бог, и не стремиться выйти из этого круга. Я чувствовал это еще в 1825 году, но уже было поздно. Однако если сетования, скорбь, раскаяние и горесть могут как-то что-нибудь загладить, то мне кажется, что я загладил свои заблуждения».
Надо думать, в своем самобичевании и разоблачении несостоявшийся рейхсфюрер и идеолог русского национал-социализма был довольно откровенен, а не играл в расчете на то, что письмо перехватят, прочтут «там, где следует» и, оценив степень его раскаяния, помилуют. По словам близко знавшего его Н.И. Лорера, осенью 1825 года Павел Иванович и впрямь собирался ехать в Таганрог, где в то время пребывал император, чтобы объявить ему о своем участии в заговоре и раскаянии. Он желал сделать это как можно деликатнее да не навредить другим, но, дожидаясь «удобного случая», упустил время для покаяния, а вместе с ним и шанс спастись. После внезапной кончины Александра I ситуация стала развиваться лавинообразно, и эта лавина судьбы смяла в комок множество человеческих судеб.
На фотографиях:
- ГЛАВА ЮЖНОГО ОБЩЕСТВА ПОЛКОВНИК ВЯТСКОГО ПЕХОТИНСКОГО ПОЛКА ПЕСТЕЛЬ, СОЦИАЛИСТ, НЕСОСТОЯВШИЙСЯ РЕФОРМАТОР, ДЕСПОТ
- ДОМ ПЕСТЕЛЯ В ТУЛЬЧИНЕ: ЗДЕСЬ РОДИЛАСЬ ИДЕЯ СОЗДАТЬ ВЫСШЕЕ БЛАГОЧИНИЕ
- КАМЕНЬ, ЗАЛОЖЕННЫЙ В ПАМЯТЬ СТОЛЕТИЯ КАЗНИ ПЯТИ ДЕКАБРИСТОВ: К ИХ ЧЕСТИ ОНИ РАДИКАЛЬНЫХ ИДЕЙ ПЕСТЕЛЯ НЕ РАЗДЕЛЯЛИ
- НА РИСУНКЕ ДЕКАБРИСТА А.Е. РОЗЕНА КАМЕРА В ЧИТИНСКОМ ОСТРОГЕ, 1829 ГОД
- В материале использованы фотографии: из архива «ОГОНЬКА»
Источник: www.kommersant.ru