24 июля 1945 года в Потсдаме состоялся исторический разговор между президентом США Гарри Трумэном и советским лидером Иосифом Сталиным. Американец собирался довести до «дядюшки Джо», как неофициально именовали Сталина на Западе, информацию, которая должна была перевернуть расклад сил в мире.
«Он не задал мне ни одного вопроса»
Премьер-министр Великобритании Уинстон Черчилль, наблюдавший за происходящим со стороны, так описывал происходящее: «24 июля, после окончания пленарного заседания, я увидел, как президент подошёл к Сталину, и они начали разговаривать одни при участии только своих переводчиков. Я знал, что собирается сказать президент.
Важно было, какое впечатление это произведёт на Сталина. Казалось, что он был в восторге. Новая бомба! Исключительной силы! Какая удача! Я был уверен, что он не представляет всего значения того, о чём ему рассказывали.
Но на его лице сохранилось весёлое и благодушное выражение. „Ну как сошло?« — спросил я. „Он не задал мне ни одного вопроса«, — ответил президент».
Манхэттенский Проект — история создания атомной бомбы.
Черчилль посчитал, что Сталин просто не понял, о чем идет речь, но в действительности Иосиф Виссарионович был осведомлен ничуть не хуже самого Трумэна. Тем же вечером он дал указание Вячеславу Молотову переговорить с Игорем Курчатовым об ускорении работ по советскому атомному проекту.
Уинстон Черчилль, Гарри Трумэн и Иосиф Сталин на Потсдамской конференции. Фото: Commons.wikimedia.org
Перспективное оружие
В 1930-х годах ученые всё дальше продвигались в изучении физики ядра. В самом конце 1938 года немецкие физики Отто Ган и Фриц Штрассман установили, что атомное ядро урана находится в состоянии неустойчивости. Оно способно расщепляться, то есть делиться на две части, выделяя при этом огромное количество энергии. Опираясь на открытие Гана и Штрассмана, физики ряда стран независимо друг от друга предсказали возможность самоподдерживающейся цепной реакции в определённой массе урана.Ученые заговорили о возможности создания новой бомбы, один заряд которой мог уничтожить целый город. При этом существовала вероятность того, что первой данный вид оружия получит нацистская Германия.
Среди большинства физиков мира преобладали антифашистские настроения. Летом 1939 года Лео Силард и Юджин Вигнер обратились к Альберту Эйнштейну с просьбой написать письмо президенту США Франклину Рузвельту, чтобы ознакомить политика с новой опасностью. Эйнштейн согласился, и 2 августа письмо, в котором физик знакомил американского лидера с опасными исследованиями, ведущимися в нацистской Германии, было отправлено. Обращение к Эйнштейну было связано с тем, что только он на тот момент обладал достаточным авторитетом, способным заставить прислушаться сильных мира сего.
С большим трудом лишь в октябре 1939 года инициаторам письма удалось передать его Рузвельту. Несмотря на авторство Эйнштейна, президент отнёсся к нему скептически, но после консультаций с советниками учредил «Урановый комитет», которому было поручено изучить проблему более тщательно.
Подробная история Атомного оружия.От первых теорий до начала производства и бомбежки Хиросима 2 ч
О чем молчат союзники?
В 1940 году учёные Харьковского физико-технического института Фридрих Ланге, Владимир Шпинель и Виктор Маслов подали ряд научных заявок, охватывавших комплекс работ, необходимых для создания атомной бомбы. Заявка поступила одному из основателей Радиевого института Виталию Хлопину, который оценил её так: «Она в настоящее время не имеет под собой реального фундамента. Кроме того, по существу в ней очень много фантастического».
С началом Великой Отечественной войны объемы работ в области ядерной физики по объективным причинам были сокращены.
С конца 1941 года советская разведка стала получать информацию о том, что в Великобритании и США ведутся интенсивные научно-исследовательские работы, направленные на разработку методов использования атомной энергии для военных целей и создание атомных бомб огромной разрушительной силы.
Весной 1942 года Главное разведывательное управление обратилось в Академию наук СССР с просьбой дать оценку тому, насколько реальны в настоящее время успешные практические работы в данном направлении. Хлопин, и на сей раз дававший научное заключение, обратил внимание на то, что за последний год в научной литературе почти совершенно не публикуются работы, связанные с решением проблемы использования атомной энергии. Это было косвенным подтверждением того, что в США и Великобритании работы по созданию атомной бомбы действительно форсируются.
Лаборатория товарища Курчатова
29 сентября 1942 года, в разгар Сталинградской битвы, было принято постановление ГКО № 2352сс «Об организации работ по урану», в котором говорилось: «Обязать Академию наук СССР (акад. Иоффе) возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путём расщепления ядра урана и представить Государственному комитету обороны к 1 апреля 1943 года доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива». Для проведения данных работ директор Ленинградского физико-технического института Абрам Иоффе на базе группы ученых, находившихся в Казани, создал специальную лабораторию из 10 человек, заведующим которой был назначен Игорь Курчатов.
11 февраля 1943 года было принято постановление ГКО № 2872сс о начале практических работ по созданию атомной бомбы. Общее руководство возложили на заместителя председателя ГКО Вячеслава Молотова.
Игорь Васильевич Курчатов. Фото: РИА Новости
12 апреля 1943 года вице-президент Академии наук СССР Александр Байков подписал распоряжение № 121 о создании Лаборатории № 2 АН СССР, перед которой ставилась задача создания атомного оружия. Распоряжением по Академии наук СССР № 122 от 10 марта 1943 г. начальником лаборатории был назначен Курчатов, за все технические и организационные работы, связанные с проектом, отвечал заместитель председателя Совнаркома Михаил Первухин.
Постановление ГКО от 8 апреля 1944 г. № 5582сс обязало Народный комиссариат химической промышленности спроектировать в 1944 году цех по производству тяжёлой воды и завод по производству шестифтористого урана (сырьё для установок по разделению изотопов урана), а Народный комиссариат цветной металлургии — обеспечить в 1944 г. получение на опытной установке 500 кг металлического урана, построить к 1 января 1945 г. цех по производству металлического урана и поставить Лаборатории № 2 в 1944 г. десятки тонн высококачественных графитовых блоков.
3 декабря 1944 года вышло постановление ГКО СССР № 7069сс «О неотложных мерах по обеспечению развертывания работ, проводимых Лабораторией № 2 АН СССР». Все работы по атомному проекту были сконцентрированы в Москве, где была выделена земля для строительства корпусов лаборатории.
«Доктор Гровс доволен»
16 июля 1945 года на полигоне Аламогордо в США была успешно испытана первая в мире атомная бомба.
Эффект превзошёл ожидания. Мощность взрыва составила около 18 килотонн в тротиловом эквиваленте. Кратер после взрыва составил в диаметре около 76 метров. Ударная волна распространилась на 160 километров, а грибовидное облако поднялось в высоту на 12 километров.
Когда облако рассеялось, учёные и военные отправились к эпицентру на танках, выложенных изнутри свинцовыми плитами. Увиденное произвело на них разное впечатление. Военные ликовали, а физики пребывали в угнетённом состоянии, поняв, какого джинна только что выпустили из бутылки.
Вечером 16 июля 1945 года Гарри Трумэн, находившийся в Потсдаме, получил кодированное сообщение: «Операция сделана сегодня утром. Диагноз ещё не полный, но результаты представляются удовлетворительными и уже превосходят ожидания. Доктор Гровс доволен». Американский президент был доволен: он считал, что имеет все основания разговаривать с СССР с позиции силы.
Между тем на столе советского руководства к тому моменту уже лежали подробные схемы американского атомного устройства. Кроме того, Сталин от советской разведки получил и подробный отчет о результатах испытаний в Аламогордо.
«Если бы не разведчики, этот срок был бы в два раза больше»
Причиной успешной работы разведчиков стала готовность физиков, занятых в американском ядерном проекте, передавать информацию в СССР. Дело было не в деньгах: ученые отдавали себе отчет в том, что не строят оружие для борьбы с уже разгромленным фашизмом, а передают в руки американских генералов дубинку, которую они способны пустить в ход далеко не в благородных целях.
Легендарный Павел Судоплатов, координировавший работу разведки по атомному проекту, в своих воспоминаниях писал: «Качество и объём полученной нами информации от источников в Великобритании, Канаде и США были крайне важны для организации и развития советской атомной программы. Подробные доклады об устройстве и эксплуатации первых атомных реакторов и газовых центрифуг, по специфике изготовления урановой и плутониевой бомб сыграли важнейшую роль в становлении и ускорении работы наших атомщиков, потому что целого ряда вопросов они просто не знали.
Это в первую очередь касается конструкции системы фокусирующих взрывных линз, размеров критической массы урана и плутония, сформулированного Клаусом Фуксом принципа имплозии, устройства детонационной системы, времени и последовательности операций при сборке самой бомбы и способа приведения в действие её инициатора… Атомная бомба в СССР была создана за 4 года. Если бы не разведчики, этот срок был бы в два раза больше».
Специальный комитет с особыми полномочиями
Во время того самого разговора с Трумэном Сталин сохранял внешнее хладнокровие, но сложно представить, что творилось у него в душе. Над страной, лежавшей в руинах, в полный рост вставала новая опасность, ещё более страшная.
6 и 9 августа 1945 года американцы наглядно продемонстрировали свои новые возможности, стерев с лица земли японские города Хиросиму и Нагасаки. Это была не столько акция устрашения и без того уже обреченных на поражение японцев, сколько угроза в адрес СССР: упрямство во внешней политике может обойтись очень дорого. Сталин понимал, что речь идет о самой возможности существования Советского Союза как независимой державы. Будущее зависело от того, как быстро и насколько успешно удастся реализовать советский атомный проект.
Распоряжением Государственного комитета обороны № 9887сс/оп от 20 августа 1945 года для создания в сжатые сроки ядерного оружия был создан Специальный комитет. Он был наделён чрезвычайными полномочиями по привлечению любых ресурсов, имевшихся в распоряжении правительства Советского Союза. Главой Специального комитета стал Лаврентий Берия, также в него вошли секретарь ЦК Георгий Маленков, председатель Госплана Николай Вознесенский, нарком боеприпасов Борис Ванников, заместитель наркома внутренних дел Авраамий Завенягин, научный руководитель работ Курчатов, директор Института физических проблем Петр Капица, нарком химической промышленности Михаил Первухин, а также заместитель Берии Василий Махнев, выполнявший функции начальника секретариата Специального комитета.
«Курчатов лично заходит в помещения, где активность значительно выше допустимых норм»
Предприятия и целые наркоматы, выполнявшие другие задачи во время Великой Отечественной войны, теперь перепрофилировались под атомный проект.
Задачи Специальный комитет решал поистине титанические. В Ленинграде сформировали два специальных опытно-конструкторских бюро, предназначенных для разработки оборудования, производящего обогащённый по изотопу 235 уран методом газовой диффузии. На Среднем Урале строили завод для получения обогащённого урана-235, на Южном Урале возводили предприятие по производству плутония-239.
Каждый из этих заводов, словно матрешка, содержал внутри себя ещё несколько сложнейших производств. С учетом строжайшей секретности ведущихся работ рядом с новыми объектами возводилось жилье для специалистов, живших на особо охраняемой территории. Так возникли Челябинск-40 и Арзамас-16.
Почти каждый документ, касающийся советского атомного проекта, содержит в себе упоминание о возможной личной ответственности руководителей за срыв сроков выполнения задач. Исключительная важность того, что делалось, не оставляла места для сантиментов.
С другой стороны, государство как могло пыталось решить бытовые сложности специалистов, занятых в решении задачи оборонного значения. Выдавали продовольственные пайки, выписывали премии, обували и одевали. Для послевоенного СССР условия были очень хорошими. Но и риск был велик. Речь не о возможных репрессиях, а о другом.
В июне 1948 года уполномоченный Совмина СССР на одном из предприятий атомного проекта докладывал: «В настоящее время после пробного пуска объекта „А« ряд помещений в процессе наладки механизмов и аппаратуры периодически подвергается высокой активности. Академик Курчатов И. В. игнорирует иногда все правила безопасности и предосторожности (особенно когда что-либо не ладится) и лично заходит в помещения, где активность значительно выше допустимых норм.
Так, 21 июня тов. Курчатов спустился на лифте на отметку минус 21 метр в помещение влагосигнализаторов в то время, когда активность в нём была свыше 150 допустимых доз. Прикреплённые к нему работники охраны МГБ, не будучи на сей счёт проинструктированными, а сотрудники радиометрической службы, преклоняясь перед его авторитетом, не препятствовали тов.
Курчатову заходить в места, поражённые активностью. Во избежание могущих иметь место серьёзных последствий я обязал тов. Славского и начальника радиометрической службы объекта тов. Розмана не пропускать тов. Курчатова в помещения, где активность превышает допустимые нормы. В таком же направлении проинструктированы и прикреплённые к нему работники охраны МГБ…»
Курчатов бесстрашно шел в «фонящие» зоны, зарабатывая ударные дозы радиации. Глядя на него, так поступали и его сотрудники.
Советскому руководству, однако, не нужны были камикадзе. Каждый специалист на вес золота, и бессмысленные жертвы не приветствовались. Урезонивать Курчатова приходилось лично Берии, но хватало ненадолго: физик, словно одержимый, снова лез в самое пекло.
«Россия делает сама»
Первый советский атомный реактор Ф-1 заработал 25 декабря 1946 года. В 1948 году на комбинате «Маяк» заработал первый промышленный реактор А-1, который должен был выработать «начинку» для советской бомбы: оружейный плутоний.
9 июня 1949 года был подписан «Протокол по рассмотрению основных отправных данных для составления технической характеристики объекта РДС-1». За этим названием скрывали технические характеристики первой советской атомной бомбы. Максимальный размах оперения бомбы — 2 м, длина — 3 м 34 см, диаметр — 1,5 м, вес — 4600 кг. Рекомендовалось сбрасывать заряд с высоты от 5 до 10 тыс. м с самолета Ту-4.
15 июня 1949 года Курчатов и Ванников отправили Берии записку, которая означала: работы по созданию атомной бомбы завершены. И в этот момент головы всех троих — Берии, Курчатова и Ванникова, — как, впрочем, и многих других ответственных лиц, были поставлены на кон. Если на испытаниях РДС-1 не покажет результата, на который рассчитывали, этот провал будет стоить очень дорого. И тем, кто работал над бомбой, да и всей стране в целом.
29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне прозвучал взрыв. Свидетели говорили, что после того, как закончился обратный отсчет, повисла мертвая тишина. А потом последовал оглушительный удар… Когда Берия спросил, как расшифровывается название «РДС», Курчатов ответил: «Россия делает сама».
Испытания атомной бомбы. Фото: Commons.wikimedia.org
«Если бы мы опоздали, „попробовали« бы бомбу на себе»
Двумя днями позже доклад об успешных испытаниях советской атомной бомбы вручили Сталину. Извещать об этом весь мир Иосиф Виссарионович не стал, предподнеся свой сюрприз Трумэну, занятому в тот момент написанием очередного ультиматума в адрес СССР.
В начале сентября 1949 года американская разведка доложила Трумэну: пробы воздуха в районе Камчатки показывают наличие изотопов, характерных для взрыва атомного заряда.
Если Сталин в 1945 году знал, чего ждать от американцев, то для Трумэна ответный привет стал шоком. Американские ученые уверяли его, что русские не смогут создать свою атомную бомбу до середины 1950-х. 23 сентября 1949 года Трумэн публично заявил, что в СССР произошел атомный взрыв. Заявление было достаточно невнятным: о бомбе как таковой сказано не было.
ТАСС ответил заявлением, выдержанном в таком же стиле: «23 сентября президент Трумэн объявил, что, по данным правительства США, в одну из последних недель произведен атомный взрыв. Одновременно аналогичное заявление было сделано английским и канадским правительствами, и вслед за опубликованием этих заявлений в американской, английской и канадской печати, а также в печати других стран появились многочисленные высказывания, сеющие тревогу в широких общественных кругах. В связи с этим ТАСС уполномочен заявить следующее.
В Советском Союзе, как известно, ведутся строительные работы больших масштабов — строительство гидростанций, шахт, каналов, дорог, — которые вызывают необходимость больших взрывных работ с применением новейших технических средств. Поскольку эти взрывные работы происходили и происходят довольно часто в разных районах страны, возможно, что это могло привлечь к себе внимание за пределами Советского Союза. Что же касается производства атомной энергии, то ТАСС считает необходимым напомнить о том, что ещё 6 ноября 1947 года министр иностранных дел СССР В. М. Молотов сделал заявление относительно секрета атомной бомбы, сказав, что „этого секрета давно уже не существует«».
Официальное объявление о том, что СССР обладает атомной бомбой, к Международному женскому дню — 8 марта 1950 года — приурочит Клим Ворошилов.
Осенью 1949 года, вручая Курчатову звезду Героя Социалистического Труда, Сталин заметил: «Если бы мы опоздали на один-полтора года с атомной бомбой, то, наверное, „попробовали« бы её на себе». Вечное спасибо тем, кто этого не допустил.
Источник: nstarikov.ru
Вехи Атомного проекта. 9 ноября 1945 года — дата начала строительства городов Атомного проекта
В лесах горнозаводской зоны Южного Урала спрятался город двойного подчинения Озерск, в котором находится флагман атомной отрасли комбинат «Маяк». Один из десятка городов, которые имеют статус ЗАТО. Своим образованием эти секретные города обязаны советскому Атомному проекту (АП) – проекту по созданию отечественного атомного оружия.
Его реализация началась во время тяжёлых военных будней Великой Отечественной войны с секретного совещания в 1942 году в ставке Главнокомандующего. Это было совещание по поводу начала работы немецкой и американской промышленности над атомным оружием. Запуск АП означало создание в СССР ядерного щита, своей атомной бомбы. Да, так получилось, что самый современный нынче способ получения энергии в мире родился в результате работы военных и учёных над атомным оружием. Сразу после совещания в Кремле 28 сентября 1942 года выходит Распоряжение Госкомитета обороны № 2352сс (совершенно секретно) «Об организации работ по урану».
Эту дату можно считать началом рождения и АП, и рождением атомной отрасли в стране, и рождением комбината «Маяк» одновременно.
Однако для комбината «Маяк» и города Озерск, в котором он находится, красными являются и другие даты. 27 ноября 1942 года вышло Постановление ГКО «О добыче урана». 15 февраля 1943 года принято Решение ГКО о создании единого научного центра во главе с И.В. Курчатовым, ответственным за создание атомного оружия в СССР.
Это знаменитая московская Лаборатория № 2, в которой научатся управлять цепной реакцией на испытательном реакторе Ф-1. А учебный, испытательный реактор Ф-1 который станет прообразом промышленного Ректора А (А-1) на комбинате «Маяк» в Озерске.
- 9 ноября 1945 группой строителей Д.К. Семичастного в уральской тайге начинаются геодезические работы на месте строительства будущего «Маяка».
- 10 ноября 1945 года на основании Приказа № 26 начальника Челябметаллургстроя НКВД СССР Я.Д. Раппопорта «Об организации строительного района № 11» на «Маяке» в Озерске начинается стройка первого промышленного реактора А-1 (Аннушка). Раппопорт становится начальников стройки №859.
- 1 декабря 1945 года Совнарком СССР принял решение о создании завода № 817 (первое название комбината «Маяк»)
- 9 апреля 1946 года выходит Постановление Совета Министров СССР № 795-317 сс (совершенно секретно) об обеспечении необходимых условий по строительству завода № 817.
- 24 июня 1946 года принят генеральный план завода №817, который 1 января 1947 года переименован в комбинат № 817, предусматривающий строительство жилищного поселка на 5 тысяч человек.
- 19 июня 1948 года состоялся пуск построенного в Озерске в первого уран-графитового промышленного реактора «А-1» (Аннушка»)
Любая дата может быть рассматриваться как дата основания Озерска. Но на последней дате хотелось бы остановится особенно подробно. Эта дата не спроста нынче считается официальным днём рождения флагмана атомной отрасли СССР и важным объектом Атомного проекта, нынешнего ФГУП «ПО «Маяк». И с некоторых пор, точнее с 2008 года 19 июня отмечается и день города, который ранее отмечался 9 ноября. За 9 ноября, как за дату основания города, была взята дата начала исследовательских работ на месте будущего строительства атомного комбината в 1945 год, как было указано выше.
Действительно, на место нынешнего комбината первые строители прибыли 9 ноября 1945 года, когда после атомной бомбёжки японских городов Нагасаки и Хиросима американцами, был остро поставлен вопрос о создании своей отечественной атомной промышленности и своей атомной бомбы. И можно считать дату 9 ноября датой начала строительства и комбината и города. И никакой ошибки не будет.
Но Озерск из поселения при комбинате в город превратился не сразу. Как город он был создан в результате появления у него этого статуса, появления городских органов власти. Это произошло 17 марта 1954 года. Этот год считается и годом окончания Атомного проекта. 17 марта 1954 года закрытым указом Президиума Верховного Совета РСФСР поселению при «Маяке» был присвоен статус города, и он получил название Озерск.
На тот момент сам «Маяк» шифровался как государственный химический завод им. Менделеева, пробыв некоторое время Базой-10. И когда 19 июня 1948 года запустили промышленный Реактор, многие вздохнули с облегчением, это был настоящий негласный праздник со слезами на глазах, поскольку пуск Реактора означал для судеб многих людей очень многое. Это событие в известных кругах приравнивалось к Великой победе, ибо после атомной бомбёжки Японии руководство СССР тогда всерьёз считало, что на карту поставлено существование СССР как государства.
Вот почему так важна именно дата 19 июня 1948 года. Она имеет огромное, колоссальное значение. Для промышленности страны, для судеб людей всей страны и особенно Уральского региона. Именно Уральскому региону пришлось жить в особенно тяжёлых послевоенных условиях, в условиях нехватки буквально всех фондов, электроэнергии, нехватки элементарного уличного освещения.
Все отрасли промышленности работали на АП. Лучшие специалисты из военных, гражданских ведомств были направлены на Урал. Когда стало очевидно, что к 7 ноября 1947 года, к 30-летию революции по плану атомный реактор близ станции Кыштым запустить не удастся, были приняты кардинальные меры, о масштабах и характере которых еще очень мало известно широкой общественности.
Большинство мер носило репрессивный характер. Вопрос о сроках создания спасительной, защитительной бомбы тогда стоял на повестке страны под номером 1. За срыв пуска реактора первым ответил начальник строительства. 12 июля 1947 года возглавлявший стройку с лета 1945 года Я.Д. Рапопорт был снят с должности, на его место назначен генерал-майор М.М. Царевский.
С директоров комбината снят П.Т. Быстров. На его место был поставлен Е.П. Славский. Снимать их приезжал лично Лаврентий Берия, который оставался куратором АП и главой спецкомисси даже после того, как в 1946 году покинул пост Министра МВД. И он оставался курировать сверхсекретное Первое главное управление – группу И. В. Курчатова, занимавшуюся разработкой атомной бомбы.
Первое главное управление при Совмине СССР было создано специально для промышленной реализации АП и проработало до 1953 года, когда оно было преобразовано в Министерство среднего машиностроения. На счету этого ведомства создание всех секретных объектов АП, всех ЗАТО в секретных городах Союза, работавших на АП.
Его руководитель, заместитель Л.П. Берии, подобно Малюте Скуратову был довольно жесток с теми, кто даже не просто проявлял недогляд, а ошибался в расчётах, ибо ошибки эти дорого сказывались на сроках начала пуска Реактора, а значит и сроках создания атомной бомбы.
И собственно большей частью то, что приписано властному характеру Берии и жестокость при реализации АП, эти всем плюсам и минусам система обязана руководителю ПГУ Борису Львовичу Ванникову. Спрашивал он жёстко. Это мы только знаем, что снимали крупных начальников. Таких как Раппопорт, Быстров. Начальников и исполнителей ниже рангом снимали с направлением в лагеря.
Современникам известен случай, когда руководителя среднего звена Абрамзона Ванников в один день без суда и следствия перевёл в разряд заключённых, просто лишив его пропуска на выход из зоны работ. И он остался в зоне вместе с заключёнными, которые большей частью наряду с военными строителями и строили атомные объекты страны.
Сделал это он с приговоркой «Был ты Абрамзон, а теперь будешь Абрам в зоне». Если это и легенда, то вполне правдоподобная. Когда летом 1947 года стало понятно, что Реактор к 7 ноября не запустить, к 11 тысячам задействованных на работах, добавляют еще 13 тысяч. И это при том, что на 1 декабря 1948 года по официальным данным архивов «Маяка» в штате комбината № 817 трудится только 1896 человек.
Около 20 тысяч человек трудятся, увы, в ранге военных строителей, относящихся к иному списку учёта или в ранге осужденных, в ранге заключённых. Срока давали тогда не малые даже впервые совершившим преступление. Тогда 12 июля 1947 года госкомиссией под руководством Берии были приняты меры внутриорганизационного характера на строительстве № 859 комбината № 817. Да, естественно, приток живой рабочей силы старались осуществлять, снимая их с других объектов, переводя с других лагерей.
Официальный документ того периода гласит: «Для обеспечения установленных Правительством сроков ввода в действие объектов на строительство 859:
- Начальнику ГУЛАГа Добрынину направить на строительство № 859 в июле 1947 года 7000 и до 20 августа еще 3000 заключенных.
- До 15 августа направить еще 2000 заключенных, в том числе плотников 1000, арматурщиков 450, штукатуров 200.
- Подобрать и в месячный срок направить со спецконвоем 150 инженеров-техников из заключенных.
- В декадный срок перебросить с Омскстроя на строительство 859 всех здоровых заключенных с лагерным персоналом, охраной, инвентарем и имуществом.
- В пятидневный срок перебросить на строительство 859 с Соликамской базы 30 % работающих там плотников»
Во время своего приезда в Озерск летом 1947 года шеф АП Л.Берия помимо кадровых перестановок озвучил еще одно своё решение: Площадка строительства Реактора должна быть полностью изолирована от внешнего мира. Промплощадка в Озерске становилась особой зоной с повышенным уровнем секретности, получив кодовое название «База-10».
На стройке Реактора режимную службу возглавил Иван Максимович Ткаченко. В послужном списке молодого генерал-лейтенанта к его сорока годам уже имелся опыт участия в силовых операция, в репатриации народов и борьбой с прибалтийским подпольем. Специальным приказом всем работающим на Базе-10 был запрещен выезд за пределы зоны. Семь лет из города без особой нужды не разрешалось выезжать за пределы ЗАТО даже в отпуск. Аж до 1954 года, когда была установлена цивильная форма правления и получив статус города, Озерск мог сформировать свою гражданскую администрацию и даже представительный орган власти.
Есть документ, который приводится в Книге «Поход группы Дятлова. По следам Атомного проекта». Это заявление известного дятловца Георгия Кривонищенко, поданное им руководству атомной стройки, когда он просил уволить его. Его попросту не отпускали в любимые им походы с любимой группой «Хибина», стоящей из студентов и выпускников УПИ. Таков был режим.
По одной из версий слухи о шпиономании распространялись структурой Ткаченко сознательно, дабы влиять на усиленные меры режима, порой и не оправданные, ведь за всю советскую историю ПО «Маяк» фактов промышленного шпионажа не было. Однако и достигалось это методами порой драконовскими. Кроме запрета на выезд из зоны, всерьёз заявлялось о запрете праздничных демонстраций в городе, дабы «враг» даже косвенно не мог предположить о количестве работающих на секретном объекте человек.
Но более всего было трагичным, что из-за отставания в запуске Реактора по графику требовалось увеличить нагрузку на работающих на его строительстве. Требовалось привлечь к работам больше народу. Но поскольку добровольцев искать было некогда и нанимать их не на что и жить им некогда, то самым простым способом увеличить количество занятых было направить на стройку как можно больше осужденных. И суды работали очень плотно по этому направлению.
Вся система, все отрасли были подчинены этой задаче: пуск первого промышленного Реактора.
Думается, настоящий период репрессий был даже не в 1937-м. В 1937-м не было столь велико желание получить столько осужденных, столько заключенных. Тогда органы проявили внимание к не простым людям, потому об этом там много было потом написано.
А в 1947 году аппарат репрессий обрушился на обыкновенный люд, работяг, руки которых и потребовались на стройке очень нужного государству Реактора. За ряд проступков, которые сегодня не являются даже административными правонарушениями, следовало уголовное наказание с отправкой в лагеря на нужды Атомного проекта.
Даже сегодня во времена высокого уровня рассекречивания документов, перевода архивов и документов в электронные документы, не просто найти данные по работе того Молоха, что обеспечивал стройки Атомного проекта рабочей силой, трудом заключенных. Не просто даже найти редакцию Уголовного Кодекса, который действовали во время реализации Атомного проекта в СССР.
Известно то, что официальная редакция существовавшего УК РСФСР была принята в 1926 году. И официально этот вариант Кодекса действовал аж до 1961 года. Но известно, что этот Кодекс дополнялся и статьями УК и сами статьи дополнялись новыми частями.
Кроме того, в период некоторого ограничения парламентской деятельности в военное и послевоенное время силу законов приобретали указы Верховного суда и Постановления исполнительных органов власти, такое как знаменитый «Закон о трёх колосках», Постановление ЦИК и СНК СССР от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». Оно известно по фильму «Место встречи изменить нельзя» как «Указ 7-8». Эти акты позволяли МВД наполнять стройки заключенными в нужном количестве.
Нельзя сказать, что АП поголовно реализовали «зэка». Это было бы не верно. Но то, что их труд был востребован, их труд решал на том этапе вопросы скорейшего производства неквалифицированных земляных и даже квалифицированных подготовительных, строительных работ, это было. И ложного стеснения тут испытывать не нужно. Хотя и хвастаться тут особо нечем, конечно.
Известен случай, как на заводе №156 ПО «Маяк» нашли настенную надпись осужденного в 1947 году на 10 лет одного из «атомщиков-заключенных».
Но именно пуск Реактора А (А-1) в Озерске 19 июня 1948 года, который успокоил «хозяина», позволил снять сильнейшее напряжение, идущее из Кремля. Пуск позволил сделать выводы, что и лаборатория №2 Курчатова и атомная промышленность СССР Ванникова-Берии находятся на верном пути. А время. Время расставила всё на свои места.
О Курчатове мы нынче слагаем легенды, имя Берии занесено в разные списки тиранов и гениев, имя Ванникова вовсе мало кто помнит. Хотя, скорее всего, время только-только начинает задавать вопросы «Кто был кем?». «Был ли необходим Атомный проект такой ценой?» Тут у каждого своя правда. Но благодаря Атомному проекту в СССР появилась атомная энергетика, атомная отрасль. И сегодня по части добычи этой энергии и управления цепной реакцией Отечество занимает прочные позиции в мировой экономике.
А приближающийся день 9 ноября 1945 года прочно вошёл в историю города Озерска как дата первого упоминания «в летописях АП». Когда первые строители-геодезисты направились обосновать гигант атомной отрасли ПО «Маяк» в тогдашнюю уральскую тайгу близ станции Кыштым. Это место было выбрано возле посёлка Старая Теча, где добывали корунд. И ныне это место известно как атмоград Озерск (не путать с Озёрском в калиниградской области).
9 ноября 1945 года началось создание вспомогательных баз для развертывания основных работ. Группа Семичастного прежде всего занялась созданием дорог, возведением временного жилья и земляными работами на площадке, отведенной под первый реактор.
По воспоминаниям современников, Дмитрий Кириллович был человеком решительным, прошедшим горнило Великой Отечественной войны и привыкший брать ответственность на себя.
С целью ускорения работ на котловане будущего реактора надо было произвести взрыв. Но неподалеку находилась база военно-морского флота со снарядами и минами. Ведомство другое, поэтому без согласований с Москвой было не обойтись. Семичастный направил запрос, но ответа ждать не стал.
Когда раздался «разрешительный» звонок, он спокойно сообщил, что дело сделано, взрыв уже произведен без нежелательных последствий. Такими они были, фронтовики, привыкшие брать решение на себя. Молодые специалисты учились у них, молились на них, как на икону. Они были примером решительности, принципиальности и обязательности.
Вот ещё почему в рекордно короткие сроки, через год и восемь месяцев с начала строительства, в Озерске и был запущен первый атомный реактор. Благодаря самоотвержененному (а другого и не было) труду первостроителей. Благодаря чёткой организации труда и требовательности. Благодаря личным примерам. Благодаря профессиональному отбору. Кумовства и круговой поруки не разводили.
За этим следили порой в 8 глаз. И роль первых и вторых отделов была очень велика. Время поистине было героическое. Но поскольку во времена Атомного проекта секретность существовала строжайшая, награды были получены «Маяком» только по окончании АП. Именно поэтому на алее славы в городе Озерске первая дата — такая дата – 1954 год.
И настоящих героев мы пока еще очень плохо знаем.
Со строительства Озерска, Челябинска-40 начались стройки и других атомградов, ЗАТО страны. Таких как Томск-7, Красноярск-26, Красноярск-45, Челябинск-70, Свердловск-45, Свердловск-44, Пенза-19, Арзамас-16. Это раньше они были городами-призраками. А нынче они почти обычные города страны, но с особой миссией и особыми режимами охраны.
И видимо их миссии даже по окончании АП в далёком 1954 году, в 2019 году будет 65 лет, судя по развитию проектов Росатома РФ, далеко не окончены. Ну может быть Озерск слегка выпал из серьёзных планов по развитию. Но тот факт, что нынче судьбу города определяет команда как раз с подразделения Росатома, с ПО «Маяк» вселяет оптимизм, что каждый новый день основания города если и не будет помпезно отмечаться, то хотя бы не станет когда-то днём забвения. Когда-то не было никакого разделения на муниципалитеты и их градообразующие предприятия. И каждый проживающий в ЗАТО был частью одного большого дела, не смотря на то, кем и где он трудился, чем занимался.
Ивлев Станислав Николаевич, автор книг «Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование гибели туристов», «Поход группы Дятлова. По следам Атомного Проекта» г. Озерск
Источник: www.atomic-energy.ru
Лаврентий Берия. Главный атомный маршал СССР
Когда в постсоветской России рассекретили многие материалы, касающиеся истории отечественной атомной отрасли, в них почти не упоминался один из главных ее создателей — Лаврентий Берия. «Зачистку» провели, конечно, гораздо ранее, еще в середине 1950-х, когда имя Берии изымалось отовсюду по распоряжению Никиты Хрущева. Тем не менее подавляющее большинство советских ученых и руководителей, имевших отношение к разработке и созданию первой отечественной атомной бомбы и первой атомной электростанции, всегда отдавали должное тому, на чьих плечах, по большому счету, поднялась вся ядерная программа СССР.
Что доложила разведка
Началом непосредственного участия наркома внутренних дел СССР в советской атомной программе можно считать письмо, отправленное Лаврентием Берией на имя Сталина 10 марта 1942 года. Этот документ содержал сводку сведений о том, какие работы в атомной сфере ведутся за рубежом, как далеко удалось продвинуться американским и английским ученым и насколько реально создание атомного оружия в ближайшем будущем.
Надо сказать, что к этому времени у советской разведки, в том числе в НКВД, накопилось уже достаточно большое количество агентурных сообщений, касающихся зарубежных работ по атомной тематике. Первые данные о них стали поступать еще осенью 1941 года, и к весне 1942-го удалось создать достаточно целостную картину происходящего в исследовательских лабораториях США и Великобритании. Из нее следовало, что американские и британские ученые достаточно далеко продвинулись в деле освоения немирного атома, и Советскому Союзу, если он не намеревается терпеть это отставание, нужно активизировать собственные работы. Поэтому в письме, отправленном Лаврентием Берией на имя председателя Госкомитета обороны Иосифа Сталина, содержалось и предложение проработать вопрос о создании при ГКО научно-совещательного органа из авторитетных лиц, чтобы поручить новой структуре координацию, изучение и направление работ по вопросам атомной энергии урана. А чтобы такая работа не велась вслепую, глава НКВД предлагал ознакомить советских специалистов по урану с разведматериалами, полученными его подчиненными (естественно, в условиях строжайшей секретности).
Распоряжение Госкомитета обороны СССР «Об организации работ по урану», 28 сентября 1942 года
Война наложила свои коррективы на принятие этого решения, и документ, озаглавленный «Об организации работ по урану», увидел свет лишь 28 сентября 1942 года. Это было распоряжение Госкомитета обороны, которым Академия наук СССР обязывалась «возобновить работы по исследованию осуществимости использования атомной энергии путем расщепления ядра урана и представить Государственному Комитету Обороны к 1 апреля 1943 года доклад о возможности создания урановой бомбы или уранового топлива». Общее руководство этими работами возложили на Вячеслава Молотова, а нарком НКВД Берия стал его заместителем по разведке.
В этой роли Лаврентий Берия развернул активную деятельность, бросив на добывание разведывательной информации об американском атомном проекте лучших подчиненных Павла Судоплатова. И тем удалось почти невероятное: советские агенты не только сумели выяснить имена основных участников проекта и место, где ведутся работы, но и наладить личные контакты с некоторыми из них! Неудивительно, что уже к весне 1943 года в распоряжении советской разведки оказались ценнейшие материалы, которые были переданы научному руководителю советского атомного проекта Игорю Курчатову (по одной из версий, назначенного на эту должность по рекомендации Берии). Как писал ученый в докладной записке по результатам изучения этих материалов, именно этих сведений не хватало советским специалистам для того, чтобы скорректировать свои исследования и ускорить процесс создания советской атомной бомбы.
Герой Социалистического Труда, маршал Советского Союза Лаврентий Берия
Спецкомитет по бомбе
По воспоминаниям Павла Судоплатова, координировавшего работу созданного в недрах НКВД в феврале 1944 года «атомного» отдела «С», чертежи первой американской атомной бомбы попали в Москву через двенадцать дней после завершения работы над ними. Именно поэтому новость о наличии у Америки «нового оружия небывалой мощности», которыми президент США Гарри Трумэн поделился со Сталиным на Потсдамской конференции в конце июля 1945 года, не произвели ожидаемого американцами впечатления. Тем не менее сразу после «натурных испытаний» атомных бомб в Хиросиме и Нагасаки, 20 августа 1945 года в СССР был создан Специальный комитет при Госкомитете обороны, неофициально называвшийся Спецкомитетом по атомной энергии. Работы над советским аналогом сделанного в США оружия следовало максимально ускорить, и решение этой задачи поручили одному из тех руководителей, кто пользовался славой человека, способного совершить невозможное, — Лаврентию Берии.
В качестве председателя спецкомитета Берия одновременно отвечал за информационную разведку и контрразведку, но в действительности очень быстро замкнул на себе решение всех насущных проблем. В среде советских ученых он считался человеком, который не имел специального образования, и потому зачастую не мог досконально разобраться в научных проблемах, но умел доверять людям, с которыми работал. Правда, у академика Мстислава Келдыша на это был собственный взгляд, совершенно противоположный, и он в конце концов отказался работать с Берией. Но большинство его коллег, начиная с Игоря Курчатова, неплохо ладили со всемогущим министром. Им не мешало то, что ключевые должности во многих «атомных» структурах заняли выходцы из НКВД и что тому же наркомату подчинялись, например, поиск, добыча и переработка урановых руд (к этому широко привлекались заключенные системы ГУЛАГа).
Записка Игоря Курчатова на имя Лаврентия Берии с просьбой повлиять на правильную организацию работ в рамках советского атомного проекта
В воспоминаниях многих участников советского атомного проекта можно встретить свидетельства, что Лаврентий Берия лично участвовал в выборе мест для размещения основных исследовательских и производственных мощностей для лабораторий и заводов, подчинявшихся Спецкомитету по атомной энергии. Так был выбран, например, Саров, ставший известным как Арзамас-16 — главная кузница советского атомного оружия.
Совсем другое оружие
В декабре 1945 года Лаврентий Берия покинул пост наркома внутренних дел и смог гораздо больше времени уделять руководству работами по созданию советской атомной бомбы. Впрочем, в то же самое время ему приходилось заниматься работами по ракетной тематике, наблюдать за проектированием бомбардировщика Ту-4, который должен был стать носителем советских атомных боеприпасов и уделять время еще множеству дел. Тем не менее урановое направление было приоритетным, и привлеченные к нему ученые могли в любой момент обратиться к своему куратору с любыми вопросами. Случалось, что Берии приходилось одергивать своих излишне ретивых бывших подчиненных, проявлявших ненужную подозрительность и готовых отстранить от работ «неблагонадежных». Тогда хватало одного телефонного звонка, чтобы сверху поступила команда «Отставить!» и человек продолжил бы работать над важнейшим советским послевоенным проектом.
Многие подчиненные по НКВД запомнили Лаврентия Берию как жесткого, порой даже жестокого руководителя, способного на грубость. Тем удивительнее для них было видеть, как во время совещаний спецкомитета, которые проходили обычно в служебном кабинете Берии, он превращался в совершенно другого человека, умеющего несколькими словами так замотивировать собеседника, что тот выходил со встречи окрыленным. Впрочем, если это вдохновение не приводило в нужный срок к нужным результатам, то реакция была соответствующей — быстрой и жесткой. И тогда нерадивый исполнитель мог лишиться всех тех благ, которые тот же Берия еще в 1944 году выхлопотал для своих подчиненных по атомному проекту.
Протокол заседания Специального комитета по использованию атомной энергии с решением о проведении испытания первой советской атомной бомбы
Еще в 1946-47 годах американские специалисты уверенно заявляли, что Советский Союз не сможет создать свое собственное атомное оружие раньше, чем к 1954 году. Приводились расчеты и выкладки, но мало кто знал, что все они ни на что не опираются: стараниями Лаврентия Берии вокруг советского атомного проекта была создана такая завеса секретности, которую никому не удалось преодолеть.
И нетрудно представить себе, какое колоссальное впечатление на наших бывших союзников произвели данные, свидетельствующие, что 29 августа 1949 года СССР испытал собственную атомную бомбу (официально ее наличие было признано только 8 марта 1950 года). Когда испытания завершились, Лаврентий Берия вместе с другими участниками эксперимента доехал до эпицентра взрыва и так позднее описал свои ощущения в тот момент: «Я видел разную войну. Первая была по сравнению со второй игрушечная. А какой может быть третья? Когда мы приехали в эпицентр первого взрыва, и я ходил по стеклянной корке вместо земли, стало ясно, что это совсем другое оружие».
Первая советская атомная бомба (макет) в музее ВНИИЭФ в городе Саров, бывший Арзамас-16
Обложка: Демонстрация атомного заряда. За столом (слева направо): генерал Борис Ванников, Игорь Курчатов и Лаврентий Берия. Во втором ряду (слева направо): Мстислав Келдыш, Ефим Славский и Сергей Королев. Фрагмент панно на вокзале города Екатеринбурга. Источник: imgur.com
Смотрите также:
Источник: histrf.ru